, при удобном случае расправились собственными руками, не отягощая
нашу совесть столь неприятными по былой истории
нарушениями социалистической законности.
Выслушав все возможные со стороны Стацюка заверения, Фёст благосклонно кивнул, налил ему третью чарку и ласково сказал:
— Ну а чтобы никакой спонтанной дури тебе в голову не пришло, вот мадемуазель подпоручик Витгефт за тобой присматривать будет, и если что — для начала весь прибор тебе голой рукой оторвёт, ей не впервой, а уже потом передаст тебя в руки правосудия. Вот это прошу как следует запомнить.
Он посмотрел на Герту, и Стацюк автоматически сделал то же. Девушка крайне мило улыбнулась генералу, кивнула и непременно сделала бы книксен, если бы ей не было лень вставать.
Двадцатью минутами раньше кэптэн Эванс, имевший совсем другие планы, целиком ориентированные на личное спасение, внезапно изменил своё предыдущее решение, довольно немотивированным образом, спонтанно, как говорится. Странным было то, что подобные люди чаще выбирают личное благо вместо так или иначе понятого «долга», а у разведчика получилось наоборот. В центральном штормовом коридоре он наткнулся на трёх своих непосредственных подчинённых, из тех русских, специально завербованных, чтобы присматривать за «живым грузом» соотечественников. Не имея точных сведений о реальной обстановке, они были несколько растеряны, но в целом настроены решительно.
Выжить им хотелось, причём не как-нибудь, а с выигрышем. Узнав, что с надсмотрщиками из соседних кубриков случилась беда, на корабле объявились, по всему судя, русские морские диверсанты, намеревающиеся взбунтовать завербованных и захватить корабль, они тоже задумались, как им оказаться в числе победителей, а не предателей.
Роль старшего взял на себя из них некий Евгений (Юджин) Шурлапов, фамилию которого Эванс мог произносить правильно и без акцента, к удивлению всех, даже более-менее знавших русский язык сотрудников.
Кэптэн был в курсе основного рода занятий этого сорокалетнего типа с очень далёким от законопослушности прошлым и предположил, что он вполне мог до подхода «своих» вспомнить прежнюю профессию. Чего проще — под шумок навестить, к примеру, каюту старшего ревизора и освободить от содержимого его сейф, по традиции называемый «денежным ящиком». Что другое можно украсть на военном корабле? Уж в чём, в чём, а в психологии такого рода людей разведчик разбирался великолепно и умел предугадывать их примитивные побуждения на пять ходов вперёд.
Вначале Эванс подумал, что вот и выход — присоединиться сейчас к бандитам, поучаствовать в грабеже и делёжке, чем гарантировать себе подтверждение своей «русской легенды» со стороны этих и других «пассажиров». Он мог существенно облегчить им задачу, и они несомненно пошли бы на его условия, под угрозой выдачи их русской контрразведке, и тогда его положение стало бы гораздо выигрышнее — он-то по-любому настоящий офицер, да ещё и обладатель сверхсекретной информации. Ничего, кроме интернирования, ему не грозило, а вот они, поскольку являются российскоподданными — обычные предатели, да ещё и с криминальными «хвостами». Кэптэн знал, что славяне к таким людям относятся гораздо жёстче и бескомпромисснее, чем англосаксы и другие цивилизованные народы, и сейчас это было ему на руку.