А Их Сиятельство спали.
Дышали во сне ровно. Размеренно. И Тиссе нравилось слушать это дыхание. А еще кожа у него — он не удосужился надеть сорочку — была приятно теплой и мягкой.
Тисса убрала бы руку, если бы не боялась разбудить.
Сон у таких людей чуткий очень.
И она просто лежала, раздумывая надо всем и сразу…
…почему-то дом вспомнился. Лето. Залив. И белый мелкий песок. Следы на нем стираются ветром или волной, а иногда исчезают сами по себе. Песок всегда горячий. Разве по такому можно ходить в башмаках? И шерстяные чулки — как мама не поймет, что летом слишком жарко, чтобы быть леди? — отправляются на траву.
Вода у берега прозрачная. Видны камушки и мелкие рыбешки, которые сперва прячутся, но если стоять на месте, то подплывают к самым ногам, и тычутся в пальцы. Щекотно.
Хорошо.
…мама снова сердится и выговаривает скрипучим злым голосом, что Тиссе следует повзрослеть. Она уже не ребенок…
…а тан называет ее именно так и, кажется, сам верит в то, о чем говорит.
…Тисса взрослая и должна понять, что она — леди. А леди имеют долг перед своим родом и родом будущего супруга, которого отец скоро найдет. Еще год или два, ведь Тиссе уже тринадцать…
…шестнадцать. Но этого никто не заметил, как не заметили в прошлом году, что ей исполнилось пятнадцать.
…четырнадцать. Птичье гнездо на старой яблоне. Тисса лезет выше и выше, пробираясь сквозь бело-розовое кружево цветов. Ей просто интересно — вылупились птенцы или нет. Она замечательно умеет лазить по деревьям. Надо только выбрать ветку попрочней. Уцепиться и подтянуться… а гнездо пустое.
Старое.
Внутри — осклизлый пух и черный жук с длинными жвалами. Тисса боится жуков. И пятится назад. Вниз. С ветки на ветку. И домой… платье все грязное. Мама будет ругать: ведь Тисса обещала ей, что забудет про всякие глупости и займется вышивкой. Чтобы отца обрадовать.
Он скоро вернется.
Тисса сдержала слово. Почти. Ведь один раз уйти — не считается. Просто очень тяжело все время сидеть, а еще нитки путаются постоянно…
…больше ей не больно вспоминать.
…мама болеет. У нее разбилось сердце, и Тисса хотела бы склеить его. Она сбегала бы в деревню за самым лучшим клеем, который варят из рыбьих голов и зеленых водорослей, но этот клей соберет фарфор. А сердце куда тоньше фарфора.
Мама пишет письма. Много. Но на них нет ответа. А маме с каждым днем хуже.
Каждый день Тисса сама надевает неудобное платье. И чулки. И волосы зачесывает так, чтобы ни один волосок не выбивался из косы. Она приходит в мамину комнату и садится у окна с вышивкой.
— Ты стала совсем взрослой, — мама говорит это и почему-то плачет. Наверное, Тисса опять что-то не так сделала.