– Зой-Никитишн, а можно вас спросить? – вдруг медовым голоском обратилась к ней Федченко.
– Ну, – разрешила Зоя.
– Зой-Никитишн, а вы не знаете, почему Ярик пошёл домой? Минут десять назад.
Яриком, или Ярославом, звался внук Анны Павловны.
– Ну… не знаю. Может, его в магазин послали? За порошком?
В своём собственном голосе Зой-Никитишна различила пару-тройку фальшивых нот.
– Только его почему-то с вещами за порошком послали, – добавила ещё ложку мёда Федченко. И одарила наставницу ещё одним ясным взглядом.
– Ты вот что… занимайся делом, Тоня! – предложила Зоя, отводя глаза. – Мусор бы вынесла…
С красноречивым вздохом та отправилась в сторону урны.
«Вот тебе и честность – минус! – мысленно прокомментировала Зоя. – Наличие собственного мнения – минус…»
В библиотеку заглянула Эльвира.
– Твоих сколько осталось?.. Двое! – и понимающе покачала головой. – А мои все разбежались, представляешь? Только отошла на полминуты… Пална вообще озверела. А я при чём, простите?! – и, перейдя на полушёпот, продолжила: – Слушай, Зойка, ты брось эту тряпку! Я тебя серьёзно предупреждаю. Мы как-никак учителя, а не поломойки! Я вот работала в обычной школе, и знаешь что заметила? Пока ты с ними в классе – ты человек человеком. Костюм, причёска, маникюр когда-никогда, опять же музыку ведёшь… А летом послали меня в трудовой. Ну и что там? Ходишь патлатая, в майке, полдня на солнцепёке. Вместо музыки – помидоры да бурьян. Вечером – душ один на всех девчонок, труба ржавая, да ещё и воды не хватает… Ну и какой после этого может быть авторитет, как ты думаешь? Так что имей в виду!
И она многозначительно потрясла коротким перламутровым ноготком.
Тут распахнулась дверь кабинета завуча, и мимо библиотеки быстро прошла, подозрительно отвернув лицо, Илона Ильинична. Вслед ей громыхнуло хорошо поставленное контральто Анны Палны:
– Вместе со всеми! Да! На общих основаниях!
– Засветилась старушка, – шепнула Эльвира, – опять права качает! За учебный процесс переживает… Так и на пенсию загреметь недолго!
Младших детей отпустили в пять. Старших – в шесть. Взрослых – в половине девятого.
В предночной тишине и темноте Зоя двигалась к остановке без чувств, без мыслей, без сил. Энергии не хватало даже на голод и жажду, даже на страх темноты. Однако ноги-руки – вот странность! – двигались как положено, не теряя координации, не сбиваясь с нужного направления, в ритме неторопливого, но размеренного марша. Столь неизменное послушание собственного тела искренне удивляло и даже умиляло Зою. И в такт усталому маршу в голове сами собой складывались слова: «Тело – друг… Моё тело – друг… Моё тело – верный друг…» И при этих словах душе становилось как будто не так одиноко. «Может, купить с получки красивый халат… Или пижаму?» – размышляла Зоя в порыве благодарности собственному (хотя и несовершенному) телу. И тело в ответ оживилось и даже чуть-чуть ускорило шаг.