— Мне нужно сказать вам несколько слов.
Заметив на моем лице удивление и истолковав его по-своему, он быстро произнес, кивнув на помятый газик:
— Нет, нет, вовсе не об этом! Это все ерунда. О другом, о личном… Ну, на две минутки. Отойдем… — И, поймав на себе взгляды работников ГАИ, добавил: — Не бойтесь, не сбегу..
— А куда тебе бежать, — отмахнулся лейтенант.
Мы остановились у виноградных лоз.
— Присядем, в ногах правды нет, — сказал Борута.
Мы сели на колючую, выгоревшую траву. Солнце пекло вовсю, сидеть было неудобно и жарко, на дороге хоть ветерок обвевал, да и вообще всегда кажется, что стоять на солнцепеке куда легче, чем сидеть.
Борута раздражающе долго собирался с мыслями, а потом заговорил торопливо и не очень внятно.
— Теперь уже конец, — загудел, — посадят. За хулиганство полтора условно схлопотал. Срок еще и не кончился. Но мне все равно… Пусть хоть смерть!..
— А почему при этом должны страдать другие? — перебил я его.
Он приумолк на мгновенье, тупо, непонимающе глядя на меня.
— Мы-то, говорю, при чем? Ведь и мы могли погибнуть! Или кто-нибудь другой…
Медленно, но все же дошел до него смысл моих слов. Лицо его слегка покраснело, в глазах застыла растерянность.
— Об этом не думал, — вздохнул он. — Варя опять, в который раз, права. Всю жизнь только о себе пекся…
Мне уже надоел этот, хотя и короткий, но зряшный, неприятный разговор, и я хотел было подняться, но Борута вынул из кармана блокнот, огрызок карандаша и стал что-то быстро писать. Затем вырвал листок и сказал уже спокойнее:
— Здесь адреса. Зайдите, пожалуйста, и все расскажите. Лиля — это моя жена. Я ей еще напишу. Да и придет она ко мне… А это Варин адрес. Из-за нее все… Была невестой моей. В невестах и осталась… Женился я на Лиле, хоть и не любил. Хотел за все, за все ей, Варе, как это называется… отомстить. Да нет, не то слово. Другою не знаю. Короче, хотел, чтобы она век страдала, жалела, ведь она любила меня и сейчас любит. Да, любит, я знаю. Сама говорила. Люблю, говорила, и буду любить, но никогда не стану твоей. Думал, она страдать будет, а вышло, что я, я!
Последние слова Борута почти выкрикнул. Лицо его вдруг исказила гримаса, в глазах выступили слезы. Он отвернулся, прокашлялся. Заговорил глуховато, спокойнее:
— Так что же это делается? Скажите, а? Зачем же жизнь калечить друг другу? Ведь и я люблю и она любит…
— Борута! — донесся голос лейтенанта.
Мы поднялись.
— Так вы зайдете к ней? — спросил Борута.
— Честно говоря, я не понял, что передать…
— Лиле только скажите, что случилось, а Варе наш разговор передайте. И что смерти искал, передайте. Скажите ей, что к жене я после отсидки не вернусь. Буду один. Варя одна — и я всю жизнь один буду. А мое слово — камень! Это все знают.