— Кто там? — спросила Варя.
Я назвал себя.
— Одну минутку, — послышался ее спокойный голос.
Она, наверное, торопливо умывалась, приводила себя в порядок, и ожидание казалось мне невыносимо долгим. Но вот дверь открылась, на лице у Вари виноватая, но все такая же приветливая, обаятельная улыбка.
— Проходите, заставила вас немножко ждать, но я уже спать собралась, завтра рано на смену, — извиняющимся тоном заговорила она. И тут же спохватилась: — А вы ведь не обещали вечером приходить…
— Не обещал, — вздохнул я. — Но вот так вышло. Рано утром уезжаю. И пришел вам сказать очень важное. Хотел отложить на завтра, но… Вот пришел сейчас…
Она, будто зная уже, о чем я собирался говорить, нетерпеливым жестом остановила меня:
— Присаживайтесь, а я сейчас чай приготовлю.
— Не буду я садиться, не хочу я чаю, — покачал головой, досадуя, что она не дала мне закончить. — Не надо чаю, выслушайте, Варя….
— После, за чаем ведь всегда лучше говорится, — обезоруживающе проговорила она.
«Да разве можно об этом за чаем!» — едва не выкрикнул я. Но она уже быстро юркнула на веранду и оттуда:
— У нас чай для гостей — давняя традиция, никакого разговора без него быть не может.
Я нетерпеливо опустился на стул. На веранде загорелся свет, тихо зазвенела посуда. Я смотрел на стол, покрытый старинной, ворсистой, будто подстриженный газон, зеленой скатертью. У края стола она слегка топорщилась квадратной выпуклостью. И как-то невольно, без любопытства, я приподнял скатерть и увидел портрет под стеклом, в самодельной рамке из ракушек. С портрета на меня смотрело улыбающееся, красивое, самоуверенное лицо Вадима Боруты. Я тут же со злостью снова накрыл его скатертью. Все слова, которые я с таким трепетом нёс сюда, мигом пропали. Я поднялся. Варя появилась в дверях с подносом, на котором стояли две уже знакомые мне тяжелые чашки и вазочка с вареньем.
— Вам прошлый раз понравилось из крыжовника, а теперь попробуйте из мирабелек, сама варила. Вы никогда не пробовали из мирабелек?
— Первый раз слышу, — сказал я мрачно.
— Это у нас сливы есть такие, круглые, маленькие, на райские яблочки похожи. Да чего же вы встали?
Поставив на стол поднос, она дотянулась руками до моих плеч, решительно нажав на них, усадила меня на стул.
А потом, как и в прошлый раз, мы пили чай. Варя не напоминала о начатом мною и так поспешно прерванном разговоре, а расспрашивала совершенно о другом, о том, что, наверное, ей было интересно. Я отвечал почти односложно, вяло и неохотно. В основном все сводилось к моей работе, к кино. Расспросила, какую мы собираемся снимать картину, о чем она, и, услыхав короткое: «о жизни, о любви», обрадовалась, как ребенок, торопливо заговорила: