— Возможно, но ведь Галка Коберская не без таланта.
— У нее талант особый, на определенные роли. Но бывают роли, вот как в твоем сценарии, не ее, не для нее. А Коберский и режиссер способный, и человек умный, но имеет присущие всем режиссерам мира недостатки — хочет сделать свою жену звездой, вернее, так хочет она. А что получается из всего этого, ты сам видел. Хорошо, что у него хватило здравого ума вовремя убрать ее. А вот сейчас Вера Потапова хоть и угловатая, и ножки как спички, а на экране посмотришь — влюбишься. И всех за собой тянет!
Леня вдруг резко поднялся и, раскинув руки в стороны, загородил дорогу спешившей мимо официантке:
— Девушка!
— Ну что вам?
— Того, что я хотел, уже не будет, уже поздно. Яичницу и черный кофе. А заодно и книгу жалоб. Сейчас испорчу вам биографию.
Официантка быстро нырнула под отведенную в сторону Лёнину руку, подошла к какому-то ящичку, висевшему на стене, нервно выдернула из него книгу и бросила на стол.
— Вежливо, — вздохнул Савостин и прочитал вслух — «Книга жалоб и предложений». — Полистал, просматривая записи, и спросил у Мережко. — Ты когда-нибудь в подобной книге видел хоть одну жалобу или предложение?
— Я и книги никогда не видел, — усмехнулся Александр.
— Счастливый ты человек.
Официантка принесла сразу и яичницу, и кофе.
— Написали? — спросила она.
— Нет, уже некогда, — мигом расправляясь с яичницей, ответил Савостин, — за меня напишет вот этот дядя, — он кивнул на Мережко. — Только имейте в виду: если вы не обслужите его в течение последующего часа, он испишет всю книгу до конца. Он любит это дело, ни одной страницы не оставит для тех, кто из симпатии к вам пишет благодарности.
Залпом выпив кофе, Леня поднялся, поклонился официантке и потопал своей быстрой развалистой походкой к двери.
— Смешной он, — пожала плечами официантка, — вечно спешит, спешит. И вообще — все спешат. Вот делегация эта иностранная… Такое тут начальство подняло — давайте, давайте! Бросайте все — и только их! А вот теперь, пожалуйста: сидят и курят, а вон тот, что у окна, даже спит. Правильно говорят, что все суета сует…
— Вас как зовут? — перебил ее Мережко.
— Нина.
— Так вот, Ниночка, принесите и мне что-нибудь.
— Ой, я сейчас, — спохватилась она. — Вам что?
— Можете то же самое, что и моему товарищу.
Позавтракав, Мережко поднялся наверх, постучался в номер к Коберскому. Никто не ответил. Неужели спит? Вряд ли, он знал, что Аникей вставал рано. Спросил у дежурной, не выходил ли режиссер из номера. Та ответила, что уже давно вышел, походил по коридору, позаглядывал в другие номера, а потом и вообще ушел из гостиницы. Мережко даже обрадовался, что не застал его: не хотелось вот так, с ходу окунаться хоть и в небольшую, но все же работу над уже порядком надоевшим сценарием, да и появилась возможность побродить по незнакомому городу, он всегда это очень любил.