— Скажите вашей подруге, что я подтверждаю ваши слова, что ее ввели в заблуждение, — раздраженно ответил Коберский.
— Спасибо, большое спасибо, — благодарно и даже как-то победно закивала дежурная.
Сна как не бывало. Может, спроси дежурная о ком-нибудь другом, он все же сумел бы себя заставить спать, но сейчас даже не старался: встал, надел шерстяной спортивный костюм, открыл балкон, взволнованно закурил и думал с грустью: «Вот и о тебе, Василь, уже сочиняют небылицы, а значит — слава. При жизни робко она шла к тебе. Читали Шукшина-писателя, знали Шукшина-актера, меньше — Шукшина-режиссера. Ярко бросилась в сердце «Калина красная», фильм мученический. Да и другие тебе давались нелегко, как и всем, кто шел в искусстве непроторенной тропкой…»
И ему вдруг вспомнился Шукшин — не таким, каким он был в последние годы, всегда усталым и немного больным, а совсем молодым, каким запомнил его с первых встреч, еще мальчишкой. Эх, надо бы все записать, чтобы осталось, — возможно, кто-нибудь когда-нибудь прочтет…
Аникей подсел к столу, открыл записную книжку и стал торопливо писать: «Я познакомился с Василием Шукшиным в конце пятидесятых годов, летом, еще будучи мальчишкой, во дворе Одесской киностудии…»
Ему не понравилась такая протокольная сухость, хотелось по-другому, ведь это было не просто знакомство с будущим товарищем и коллегой, а начало всех начал, это, в конце концов, было детство и его голубая колыбель — Одесса.
И Аникею вдруг показалось: это было так давно, что тот худенький белоголовый мальчишка совсем не он, Коберский, а кто-то другой, хотя очень-очень знакомый и чем-то странно похожий на него. Может быть, поэтому он и начал от третьего лица…
«Мальчишка жил неподалеку от киностудии в узком переулке, начинавшемся у Пролетарского бульвара и круто сбегавшем к морю. Дворы переулка в пыльных акациях были обнесены заборами из желтого, пористого, как пчелиные соты, камня, добытого из чрева Одессы — катакомб. Мальчишка, как и все его сверстники-одесситы, больше всего любил море, до неправдоподобия синее в солнечные дни и свинцово-печальное в непогоду. Когда ветер дул с моря, он вместе с крутыми волнами, перевитыми водорослями, прибивал к берегу множество мелких кисельно-скользких медуз, купаться становилось неприятно, и мальчишки устраивали игры или просто лежали на горячей гальке, бродили по опустевшему, словно осенью, пляжу.
Как-то в один из таких дней играли в прятки. Мальчишка убежал дальше всех, к киностудии, даже поднялся к границе ее владений и спрятался в каком-то сломанном контейнере, в котором сладко пахло конфетами. И тут же услышал насмешливый голос: