— Где Андрей? — выкрикнул Бережан, заглядывая через плечо Лидии Антоновны.
В дверях затемненной комнаты появился Илюшка. Бережан быстро поставил чемодан, сбросил с плеч вещмешок и с подвижностью человека, которой трудно было ожидать от этого неуклюжего на вид человека, пошел на него, широко раскрыв руки.
— Андрей!
Илюшка стоял неподвижно.
— Илюша… — виновато проронил Бережан, опуская руки. — Как похож…
Лидия Антоновна невольно перевела взгляд на портрет на стене, где был снят ее муж, Илюшкин отец, друг Бережана, и с горьким упреком, почти с отчаянием сказала:
— Все, все вернулись… Даже те, кого никто не ждал…
Бережан нагнулся, поднял вещмешок. Он понимал ее горе, знал, что через минуту-другую женщина заговорит совсем по-иному. Ведь он проделал слишком долгий путь, видел горя больше, чем хозяйка, и окно этого дома было, пожалуй, единственным светом, который манил, звал его. Только здесь его ждали открыто и радостно. Но сейчас радости не было: в дом не вернулся с войны хозяин, друг Бережана…
— Дядя Вася, оставайтесь, — с мольбой проговорил Илюшка.
Бережан пристально посмотрел на паренька, улыбнулся ему своей обычной грустной улыбкой, покосился на Лидию Антоновну. Хозяйка молчала. Гость потоптался в нерешительности: обида у него прошла, осталось только чувство неловкости.
Тут-то и вошел в дом Анатолий Степанович Коротков. Он был в защитном кителе, в диагоналевом галифе и в щегольских хромовых сапогах. Коротков часто бывал в этом доме, но Илюшка не любил его, хотя тот на вид казался спокойным, добродушным человеком. Круглолицый, розовощекий, он всегда ходил с большим кожаным портфелем, от которого дразняще пахло конфетами.
— Бережан? — узнал пришельца Коротков и радостно, широко заулыбался, бросил портфель на подоконник, обнял фронтовика. — Вернулся, живехонек! Рад, очень рад. А я вот иду, вижу — свет, дай, думаю, заверну на огонек… Ну и вообще, Лида теперь у меня работает, вот и заглядываю…
Лидия Антоновна тем временем пошла накрывать на стол.
Коротков рассказывал, что его еще под Москвой контузило, что шесть месяцев пролежал в госпитале, а потом «комиссовали», вернулся на завод…
— Пришел — одни женщины да старики. Трудно, трудно было. Ну, а теперь все наладится, возвращаются люди. Теперь заживем! И мне, может, легче станет, а то — как белка в колесе. Видал, какой портфелина — полон бумаг, — рассмеялся Коротков, раскрыл его, вынул бутылку водки и консервы. — Вот, держи, — передал Лидии Антоновне. — Сегодня премиальные получили, купил на всякий случай…
Но когда хозяйка пригласила за стол, решительно отказался, направился к двери.