— Назови хоть одну внятную причину. Что-нибудь, кроме… кроме этого несчастного случая.
— Причину? Хорошо. — Она наклонилась вперед. — Как тебе вот эта: ты солгал мне!
Таннер почувствовал, что все внутри оборвалось.
— Я этого не делал. — Голос его был тих, еле слышен.
— У дверей больницы мне встретился Джон Касалетти. Он рассказал мне, как ты спас Майкла.
Таннер судорожно сглотнул, однако во рту остался неприятный привкус.
— Я хотел объяснить все чуть позже, Кэтрин. Сам. — Он отвернулся от ее напряженного, нервного лица. Сунув руку в карман, он нащупал там среди мелочи маленькую пульку. И выдернул руку, будто обжегся.
— Ты дал мне слово.
— И собирался сдержать его. — Он помолчал. — Ладно. Хоть ты и скажешь, что это слабое оправдание, я расскажу тебе все, как было. У меня возникли кое-какие проблемы по работе, и я с головой ушел в их решение. Настолько, что совершенно забыл про ружье. А когда у озера полез в машину за ножом, то просто остолбенел, увидев его на старом месте. И было уже поздно изменить что-либо…
Таннер смотрел в окно и жалел только о том, что не может убрать из жизни последние десять часов с такой же легкостью, с какой срезал леску с ноги Майкла.
Жизнь всегда сложнее, чем хотелось бы. Она преподносит тебе маленькие и большие сюрпризы, постоянно ловит на крючок. Ты можешь трепыхаться, не сдаваться и до последнего момента пытаться сорваться с крючка. Но что бы дальше ни произошло, боль тебе обеспечена.
— Значит, я не прошел твоего теста на доверие, да?
— Вот именно. — Она произнесла это совсем тихо. Но он услышал страдание в ее голосе. — Просто мне и Майклу нужно гораздо больше, чем ты в состоянии нам дать. Так что лучше сразу положить конец нашим отношениям.
— Кэтрин, я хотел, чтобы этот поход остался для него самым приятным воспоминанием.
— Но он оказался иным, не так ли?
Таннер обернулся и попытался пошутить:
— Это как раз та история, которую он с удовольствием будет рассказывать своим внукам. И с каждым разом медведь будет все больше, а рычание — грознее.
Она ответила печальной улыбкой.
— Я понимаю, что все обошлось и можно вздохнуть с облегчением. Но у меня до сих пор все дрожит внутри. Да еще этот кошмарный самолет… А может, меня и тошнило-то от страха за Майкла. И за тебя.
— За меня?
Она пожала плечами, не очень-то желая признаваться в собственной слабости. Даже сейчас, когда они почти пришли к согласию, что их отношения следует прекратить, ее так и подмывало утешить его.
— Когда ты позвонил, то сказал, что с вами обоими все в порядке, но я же знаю тебя. Ты — великий мастер недомолвок.