Павел здорово испугался, узнав о таком невероятном количестве новых родственников, но держался молодцом. В знак благодарности Люська вручила ему карамельку, завалившуюся недели три назад в дыру в кармане куртки.
Вся палата с интересом наблюдала за бесплатным цирковым представлением.
— Ты уже ходячий? — озабоченно спросила Люська-Катька.
Павел пожал плечами:
— Не знаю, не пробовал пока...
— Господи, ну, конечно же, ходячий, только ты сам об этом еще не знаешь! — бодро воскликнула я. — Вставай, брат!
«Брат» выпростал из-под одеяла обе ноги и, морщась и вполголоса матерясь, поднялся. Круглое лицо его при этом приобрело такое страдальческое выражение, что я прониклась сочувствием к больному и посоветовала:
— Накинь что-нибудь теплое, а то в коридоре холодно, как у пингвинов в Арктике!
Поддерживая Павла с обеих сторон, мы вывели его в коридор и бережно усадили на банкетку, стоявшую возле станы.
— Тебе Вася привет просил передать, — вспомнила Люська, усаживаясь рядом с Пашкой.
— Так вы от ребят? — обрадовался он. — Зачем же тогда весь этот карнавал?
— Нет, Паша, мы не от ребят, — покачала я головой. — Мы сами по себе. А весь этот, как ты выразился, карнавал лишь для того, чтобы, когда к тебе придут из прокуратуры (а они таки придут, можешь мне поверить!), ты оказался чист перед светлыми очами Вовки Ульянова. Что могут сказать твои соседи по палате? К Пашке, мол, сестренки приходили... Ну, а ты у нас парень умный, только подтвердишь... Да, кстати, Серегу уже посадили, ты в курсе?
Пашка в курсе не был. Его круглая физиономия неожиданно вытянулась и приобрела выражение обиженной лошади.
— 3-за ч-что? — пролепетал он.
— Твоего друга, — печально вздохнула Люська, — подозревают в убийстве Софьи Арнольдовны Либерман...
— Но... Серега... Он же... Она... Не может быть!
— Увы, — подтвердила я. — И нам бы хотелось, чтобы ты рассказал о друге...
Павел задумался. Мы с Люськой застыли со скорбными выражениями лиц, боясь спугнуть птицу удачи.
— Серега не убивал! — наконец решительно заявил Пашка. — Они с Соней были любовниками.
Моя нижняя челюсть медленно отвисла до колен, а я не потрудилась вернуть ее обратно. Примерно то же самое произошло и с Люськой.
По словам Пашки, Соня Либерман была очень неравнодушна к молодым крепким парням. В общем-то, учитывая возраст ее трех покойных мужей, это вполне понятно. Однако дамочка занялась настоящим коллекционированием мужских особей. Ей было неважно, кто перед ней: охранник или студент, сантехник или бизнесмен. Равнодушна была Соня и к «морде лица». Главное, чтобы кавалер мог продержаться в постели достаточно долго без помощи «Виагры». Когда все охранники были испробованы и изрядно надоели, Соня начала реальную охоту. Вечерами, примерно раз в неделю, она выезжала из дома. Иногда одна, иногда — в сопровождении кого-либо из ребят-охранников. Случалось, что ее избранник по нескольку недель жил в доме Сони. Потом он ей надоедал и исчезал в неизвестном направлении с карманами, оттянутыми неплохой суммой денег. В периоды холостячества Софья Арнольдовна отличалась особенной вздорностью характера и неуемной тягой к алкоголю. В такие дни охранники старались не попадаться ей на глаза.