Мысли у меня начали путаться, и я вскоре крепко заснула, убаюкиваемая негромким храпом Люськи.
Наступивший день снова сломал все планы. Настойчивый звонок в дверь поднял с кровати Люську, и она, тихо матерясь, поплелась открывать. Я же натянула на голову одеяло и собралась поспать еще минимум минут шестьсот, не обращая внимания на посетителей.
— Жень, Женька, вставай! — затарахтел над ухом знакомый голос.
Вставать не хотелось, поэтому я протестующе дрыгнула задними конечностями и перевернулась на другой бок.
— Да вставай же! — возмутился голос. — Беда у нас!
Я обреченно высунула голову наружу. Перед диваном на коленях стоял Левка. Лицо у него было белее простыни, а в глазах застыл такой ужас, словно он всю ночь просипел в свежевырытой могиле. Люська возвышалась над несчастным грозной тенью.
— Чего приперся, короед? — недовольно проворчала я, понимая, что снова заснуть уже не получится. — Что за беда? У тебя опять приступ диареи?
— При чем здесь диарея! Все гораздо хуже!
— Да говори же ты толком! — рявкнула Люська. — Не томи общественность!
— Рахиль Флавиевна умерла! — сказал Левка и опустил плечи.
Мы с Людмилой оторопело уставились друг на друга.
— Что ты городишь? — не в силах поверить в эту новость, пролепетала я. — Вчера мы у нее были, и, доложу тебе, старушка выглядела очень живой и даже где-то здоровой...
— Вчера была жива, а сегодня умерла, — упрямо мотнул головой Лев. — Мне утром позвонил Аврум и сказал, что его мать ночью умерла.
— Господи, да что ж это делается! — всплеснула руками Люська. — На Либерманов не иначе как мор напал.
— Жень, — опустил глаза Лев, — Аврум говорит, что это вы ее убили...
Меня словно пружиной подбросило. Чего доброго, этот гад Аврум и в милиции такое ляпнет! Вот господа обрадуются: мы и так под подозрением, а тут такой сюрприз! Посадят, век воли не видать, посадят!
— Звони Авруму! — прорычала я.
Левка набрал номер квартиры, где еще вчера проживала сестра Арнольда Флавиевича. Едва в трубке раздался мужской голос, я вырвала трубку из Левкиных рук и грозно произнесла:
— Ты по какому праву нас обвиняешь?
— Кто это? — спросила трубка... Вовкиным голосом.
Я тут же дала отбой. Значит, Ульянов уже там, и неизвестно, что наговорит следователю убитый горем Аврум. При мысли о Вовке и его реакции на обвинение несчастного сиротки у меня свело челюсти.
— Левка, ты на машине? — сквозь зубы спросила я.
Тот недоуменно кивнул. Я твердым голосом заявила:
— Значит так. Люська, собирайся, едем в Тулу. Левка, ты едешь с нами...