― Вода теплая, ― поддержал Степка. ― В самый раз.
― Егор, вы с нами? ― спросила Ника.
Егор оторвался от своих мыслей. Только что он размышлял, что у подросткового возраста есть масса преимуществ. Например, Васька сразу и легко начал говорить Нике «ты». И она не возражает.
― Если не прогоните, с вами, ― сказал он уныло.
― Тогда собирайтесь. А я пока уберу со стола и вымою посуду, ― распорядилась Ника. ― Должна же быть от меня хоть маленькая польза!
― Здорово! ― обрадовался Васька, вставая. ― Обычно посуду мою я. Терпеть не могу это занятие. А посудомойку отец из принципа не покупает. Говорит, что люди уже настолько себе жизнь облегчили, что собственную задницу таскать ленятся… Ой!
Степка с размаху звезданул сына по спине.
― Пап, ты чего?
― Ничего! Иди лошадей седлай, оратор!
Через полчаса они выехали со двора: Васька на рыжем Синдбаде, Ника на покладистом пегом Лангете и Егор на чудной английской кобыле Флоре.
До Дона доехали быстро, минут за пять. Лошади шли охотно, в указаниях не нуждались. Чувствовалось, что дорога им хорошо известна.
― Лангет ― наш собственный конь, ― рассказывал по дороге Васька. ― Отец его выкупил у одного зажратого нового русского. Тот велел отправить коня на живодерню, вот отец и выкупил… Он хочет построить еще одну конюшню, для стариков. Правда, время от времени впадает в депрессию, орет, что мы разоримся на этой благотворительности, но это пустяки. Он добрый. Только кажется таким мрачным.
― А мне не показался, ― сказала Ника.
― Он у меня стеснительный, ― снисходительно объяснил Васька. ― Женщин до ужаса боится.
Вздохнул и добавил:
― Он маму очень любил.
Ника, которой Егор уже успел рассказать о смерти Васькиной матери, промолчала.
― Стоп! ― сказал Васька и натянул поводья.
Седоки сделали то же самое.
― Приехали, ― сказал Васька.
Прямо перед ними раскинулась широкая водная гладь, испещренная зелеными зарослями. Вода неторопливо текла мимо них, маленькие треугольники волн казались нарисованными под копирку.
― Ника тебе помочь? ― спросил Васька.
Ника, не отвечая, легко соскользнула с седла. Спружинила на длинных загорелых ногах, перекинула поводья за шею коня, сделал шаг вперед. Ее глаза не отрывались от далекого водного горизонта.
― Так вот ты какой, государь Тихий Дон, ― сказала она вполголоса.
Егор посмотрел в низкое небо. Облака стелились над волной, словно старый Дон недоверчиво хмурился, разглядывая гостей. Длинная осока торчала над водой, как жесткие колючие усы.
― Гроза идет, ― сказал Васька и окинул опытным взглядом багровое закатное солнце. ― Торопиться надо.