Отчего-то вспомнился фонарик, потерянный в том самом длинном коридоре, пол которого медленно уходил вниз, в бездонную глубину холма.
Он не скрыл даже свое трусливое бегство.
Егору тогда здорово досталось. Сломанная нога и разорванная кожа на лице, от скулы до уха, были не самым большим наказанием за любопытство. Хуже было то, что мертвые всадники на мертвых лошадях долго преследовали его во сне, и Егор часто просыпался ночью от собственного протяжного крика.
А потом мозг справился с шоком, отсек ненужную ячейку памяти и заблокировал неприятные воспоминания.
― Значит, до конца коридора вы так и не дошли? ― спросила Ника дрожащим голосом.
Он покачал головой, достал из кармана носовой платок и вытер мокрый лоб
― Я перепугался, ― сказал он. ― Так перепугался, что рванул обратно, не разбирая дороги. Вылетел из пещеры, прокатился по всему склону, потерял сознание…
― Это оттуда? ― спросила Ника, дотрагиваясь пальцем до своей щеки.
― Да, ― ответил он. ― Мне повезло. Мог бы и без глаза остаться.
― А как вас нашли?
― Конь, ― ответил он с улыбкой. ― Меня Карат спас. Он так отчаянно ржал, что его издалека услышали. Какой-то водитель в станицу ехал. Сначала не хотел сворачивать с дороги – в ту ночь начался проливной дождь, ― но потом решил посмотреть, что случилось. Вот так меня и нашли.
Он снова улыбнулся своим воспоминаниям. Старый добрый Карат, не бросивший глупого мальчишку в беде… Верный друг.
― Вы никому не рассказывали о том, что видели? ― спросила Ника, понизив голос.
Егор покачал головой.
― Никому, ― ответил он.
― Почему?
Он нехотя пожал плечами.
― Не знаю… Сначала я долго валялся без сознания, потом некоторое время лежал в больнице, вокруг было полно посторонних людей… Потом, наверное, просто боялся, что мне не поверят. Решат, что я придумал байку, чтобы избежать наказания…
― У вас были строгие родители?
Егора удивил этот вопрос. Он совершенно не вязался с образом безупречного и бездушного автомата, по имени Ника.
― Да нет… Не очень…
Он задумался.
В детстве его никогда не унижали. Да, бывало, что наказывали. Но наказание большей частью было справедливым и носило характер исправительных работ на благо обществу. К тому же, Егору всегда четко объясняли, чем плох совершенный им проступок. Поэтому он боялся не самого наказания. Он боялся потерять уважение родителей.
Особенно уважение отца.
― Извините, ― сказала Ника вдруг.
Он поразился.
― За что?
― За этот вопрос, ― ответила она и пояснила: ― Он был… ненужным.
― Я не обиделся.
Ника встала со стула и прошлась по аудитории. Вернулась к столу и с усилием договорила: