Карманьоль снял шляпу, как делает владелец бродячего цирка, когда говорит о господине мэре и других представителях законной власти.
— А какое указание вы имеете в виду? — спросил он.
— Да все эти подробности: колонна, монах… Пусть господин Жакаль знает прошлое, пусть господин Жакаль знает даже настоящее — это я допускаю…
Слушая Жибасье, Карманьоль одобрительно кивал головой.
— Но чтобы он знал и будущее — вот что выше моего понимания, Карманьоль.
Карманьоль рассмеялся, показывая белоснежные зубы.
— А как вы себе объясняете то обстоятельство, что он знает прошлое и настоящее? — спросил он.
— В том, что господин Жакаль предсказал появление господина Сарранти в церкви, ничего удивительного нет: человек рискует жизнью, предпринимая попытку свергнуть правительство; вполне естественно, что в такие минуты он прибегает к помощи церкви и святых. В том, что господин Жакаль угадал выбор господина Сарранти — церковь Успения, — тоже ничего необычного: все знают, что она средоточие бунтовщиков.
Карманьоль снова закивал.
— Господин Жакаль догадался, что господин Сарранти придет скорее всего в полдень, а не, скажем, в одиннадцать и не в полдвенадцатого или без четверти двенадцать — и это можно понять: заговорщик, часть ночи посвятивший своим тайным делам и не обладающий богатырским здоровьем, не пойдет без всякой причины к заутрене. Ничего необычного я не вижу и в том, что господин Жакаль предсказал: «Он будет стоять, прислонившись к колонне»… Проведя трое или четверо суток в пути, человек чувствует усталость: не удивительно, что он прислонится к колонне, чтобы отдохнуть. Наконец, пусть господин Жакаль с помощью логической дедукции угадал, что наш подопечный будет стоять скорее слева, чем справа, — это тоже понятно: глава оппозиции и не может сделать иного выбора. Все это хитро, необычно, но в этом нет ничего чудесного, раз даже я смог это понять. Но что меня по-настоящему удивляет, что приводит меня в замешательство, сбивает с толку и обескураживает…
Жибасье умолк, словно пытаясь отчаянным усилием ума разгадать загадку.
— Что же именно? — спросил Карманьоль.
— Каким образом господин Жакаль смог догадаться, что именно у третьей колонны будет стоять господин Сарранти в определенный час, да еще разговаривать с монахом.
— Как?! — удивился Карманьоль. — И такая безделица приводит вас в недоумение и омрачает ваше чело, высокочтимый граф?
— Это, и ничто иное, Карманьоль, — отвечал Жибасье.
— Да это так же просто объясняется, как и все остальное.
— Ну да?!
— И даже еще проще.
— Неужели?
— Слово чести!