Конечно же, новая религия не смогла бы состояться без стартового финансового взноса, то есть жертвоприношений — и герой романа Оскар Кассовский сделал его, предварительно отправив на тот свет своего старшего партнера и присвоив его обильный торговый бизнес. Сюжет, кстати, очень характерный для России последних 15 лет.
Новая религия не заинтриговала бы русский управляющий класс, если бы не опиралась на серьезную научно-технологическую составляющую, надежно, безо всяких непостижимых дураков гарантирующую бессмертие.
Вместо «нанотехнологий», о роли которых в новейшей русской религиозности мы уже говорили, в «Суринаме» речь идет о некоей «туннельной ионизации», вполне возможной за большие деньги в домашних условиях развитого капитализма. Разумеется, для тех избранных, которые предпочтут универсальное учение о силе «Субуд».
Религия «Суринама» имеет еще одно важное преимущество, которого на сегодняшний день уже нет у древнего православия, слишком домашнего и повседневного. Она заимствованная, импортная. Для провинциального (в космическом смысле) русского сознания это — свидетельство и залог достоверности.
Русский человек верит труднопонятному чужому больше, чем самому обыкновенному себе. Именно потому столь успешны на российском троне всегда бывали варяги и вообще инородцы. Да, любую религию русские строят, в конечном счете, под себя, подгоняют под свои глубинные подземельные архетипы, перелагают на мотив автохтонного стона, который у нас песней зовется. Но стартовый импульс должен прийти, по возможности, — извне, издалека, из «настоящего мира». Так было и с Третьим Римом, и с коммунизмом. Отсюда, собственно, типично русская и непредставимая в европейских нациях постоянная ссылка на «мировые стандарты», «цивилизованное человечество» и «нормальные страны», располагающиеся, разумеется, исключительно за пределами России. Попробуйте, например, убедить настоящего обыденного француза в том, что есть страны более цивилизованные и нормальные, чем его Франция! Потому, кстати, на русской почве типичный этнический национализм никогда не был — и, скорее всего, не будет — слишком убедителен/победителен. Ведь национализм закрепляет провинциальность, а русский человек всю жизнь преодолевает ее, ища необходимые для этого импортные ингредиенты.
Скоро нас, похоже, ждет новый «Остров». Ведь история, описанная Радзинским, одинаково хорошо развертывается и в русском кинематографе, и в русской жизни.