– Наконец-то ты показал мне свое «милое личико»! Ну, что уставился?! Хочешь убить меня? Тогда подбери слюни!
Его душила ненависть. Забытая, проснувшись, она вновь пожирала сердце, и от этой нестерпимой муки хотелось орать во все горло. Он вспомнил, кого ненавидел так давно, что ненависть уже сожгла ему сердце, оставив в душе бесплодную, выгоревшую дотла пустошь.
– Ну, что медлишь? Давай, убей меня, мерзкая тварь! Ты всегда ею был! Ненавижу! Ненавижу тебя!
Выплевывал он слова, сжимая кулаки до побелевших костяшек, до впившихся в ладони ногтей. Если бы сейчас в руках Кайи оказался хоть какой-нибудь клинок, не раздумывая, он напоролся бы на него грудью. Чтобы забыть все. Забыть и ненависть, и боль, что она причиняла. «У меня больше нет крыльев! Ты сломал их…»
Когтистая лапа, потянувшись к его горлу, замерла на полпути. Ярко-голубые глаза с любопытством, будто диковину, разглядывали виконта, но смотрели с неменьшей жестокостью, чем минуту назад на него смотрели пугающие глаза демона. «Так жаждешь смерти… мой дорогой братец? Кто же позволит тебе стать настолько счастливым…»
В воздухе что-то просвистело, мелькнул блеск металла, раздался характерный звук, с каким лезвие входит в человеческую плоть, но виконт не ощутил привычного холода смерти. Боевой топор, острее бритвы, одним точным ударом отсек по локоть руку маленькому пажу. Его недолгий вскрик тут же стих, без сознания отрок завалился на пол. Из раны хлынула кровь.
– Что еще отрубить мальчишке, чтобы ты перестал упрямиться? – спросил герцог Клеманс, перехватывая рукоять секиры. Попавшая ему на лицо кровь гранатовыми каплями украсила матово-белую кожу. – Твоя надуманная гордость – она стоит его страданий? И сколько она будет стоить, когда я живьем расчленю его у тебя на глазах? – ледяным тоном добавил он, но тут же спохватился с досадой: – Черт! Я же хотел посмотреть, как сопляк превратится в Латы. Во всю эту звонкую дребедень! А теперь что?! – шагнув к пленнику, сапогом наступил в темную, расплывающуюся на полу лужу. – Или ты еще не насмотрелся на его страдания?
Забрызганное кровью, прекрасное лицо жестокого ангела – оно привело в ужас сердце виконта.
– Перестань… Не надо больше…
Чуть склонив голову набок, герцог Клеманс прислушался. Брат из взрослого мужчины вдруг превратился в испуганного ребенка, потерявшегося в толпе, на незнакомой улице. «Что это с ним? – отложил он секиру, подошел ближе, вгляделся. – Ты же ничего не помнишь? Даже моего имени! Или… все-таки, что-то помнишь?»
– Милорд, как быть с мальчишкой? Если оставить так, истечет кровью…