И если Радзинский стал так обильно цитировать Троцкого, что само по себе подчеркивает его необъективность, то нам представляется уместным тоже что-нибудь процитировать из сочинений этого кумира нашего архивариуса.
Троцкий:
«Нет оснований сомневаться, что в тюремных конфликтах Коба занимал не последнее место и что в отношениях с администрацией он умел постоять за себя и за других».
Вот в этом «постоять за других» и заключалась жизненная позиция Кобы, его твердость, основанная на обостренном чувстве справедливости, которая вызывала уважение у всех, кто когда-либо сталкивался с этим парнем, не говоря уже об уголовниках, за исключением, правда, Радзинского.
* * *
Радзинский:
«Но вот „заросший черными волосами, маленький рябой грузин“ готовится идти в первую свою ссылку.
Верещак: „Коба был скован ручными кандалами с одним товарищем. Заметив меня, он улыбнулся“. У него была странная улыбка, от которой иногда мороз пробегал по коже.
По этапу его доставляют на край света — в село Нижняя Уда в Иркутской губернии. В своем единственном черном демисезонном пальто южный человек очутился в холодной Сибири».
Опытный читатель, конечно, обратил внимание на любимый «литературный» прием Радзинского, — продолжить цитату собственным измышлением, но чтобы все это выглядело как цитата!
«Он улыбнулся. У него была странная улыбка, от которой иногда мороз пробегал по коже». Разве Верещак описал улыбку Сталина? Зачем же Радзинскому понадобилось «дополнять» Верещака? У Радзинского лично, что ли, «пробегал мороз» по его драматургической коже?
Да, неправильная была улыбка у Кобы. И к тому же совершенно неуместная! Его в кандалах отправляют черт знает куда, а он… улыбается. Вот у Радзинского в такой ситуации улыбка наверняка была бы намного лучезарнее. Видели мы эту гримасу архивника по телевизору. Вот уж действительно «мороз по коже»!
Радзинский:
«В ссылке он получает письмо от бога — Ленина!
Троцкий насмешливо объяснял, что это было обычное циркулярное письмо. Его за ленинской подписью под копирку рассылала Крупская всем сторонникам Ленина в провинции. Но наивный азиат не знал этого — он был счастлив: бог его заметил!».
Опять глупая ложь, но на этот раз даже не завуалированная. Откуда, интересно, Крупская, находясь с Лениным за границей, узнала адрес ссыльного Иосифа Джугашвили? Ее информировал министр внутренних дел России? Радзинский не устает называть Сталина «азиатом» и, в то же время, не утруждает себя объяснением появления в Сибири письма Ленина, адресованного молодому революционеру Кобе. Троцкий, видите ли, чего-то такое насмешливо написал! А ведь секрета никакого нет. Сталин, находясь в Кутаиси, написал два письма своему товарищу М. Давиташвили, проживавшему в Германии и входившему в «лейпцигскую группу» большевиков. Послания так и назывались — «Письма из Кутаиса». В одном из писем Коба с восторгом отзывался о Ленине, о выставленных им революционно-большевистских тезисах. Это письмо большевики из «лейпцигской группы» переслали Ленину. Вскоре от него был получен ответ для переотправки Сталину. В письме Ленин называл Сталина «пламенным колхидцем». Так что Радзинскому надо читать Троцкого как-то… покритичнее, что ли…