Подойдя к люку, я увидел еще двоих лежащих внизу и не подающих признаков жизни. Закинув карабин за плечо, быстро спустился вниз. В нос сразу ударил запах выхлопных газов и бензина. Подхватив одного из матросов, подал его наверх. Чьи-то руки подхватили матроса и вытянули. Подав последнего, вылез на палубу и, откашлявшись, спросил:
— Что здесь произошло?
— Вы кто? — хмуро спросил усатый.
— Капитан Михайлов, бывший командир танковой группы. — Козырять не стал из-за отсутствия головного убора.
— Главстаршина… Михайлов. Боцман.
— Однофамилец… Так что тут произошло?
— Никитин, сукин сын, матрос-рулевой, запер нас в машинном отсеке, когда мы ремонтировали дизель, и пошел сдаваться немцам. Кулак недобитый.
— Давно? — спросил я, посмотрев на часы.
— Да где-то минут сорок назад!
— Дизеля целы? Двигаться можете?
— Да, норма. В порядке.
— Я за своими и к вам. Дождетесь?
— Дождемся, товарищ командир. — Упоминание о командире, навело меня на вопрос:
— А где ваш командир?
— Погиб. Утром внезапно налетел «мессер», и пулеметами… — Главстаршина махнул рукой. — И лейтенанта, и половину экипажа как корова языком слизнула.
— Ладно, потом дорасскажете! Готовьтесь к выходу.
Сбоку закашлялись. Посмотрев на одного из очнувшихся матросов, которого только что полили забортной водой, я, громко топая по трапу, побежал за своими.
До нашей стоянки было где-то километра полтора. В лесу я немного заплутал, пропустив лагерь левее. Сориентировавшись, все-таки попал куда надо. Отозвавшись на окрик старшины, подошел к стоянке. Окинув всех взглядом, сказал, прищурившись от солнечных лучей, падавших на лицо:
— Нашел наших. — Посмотрев на спавшего радиста, добавил: — Там у берега бронекатер стоит, нужно торопиться. Вот-вот подойдут немцы. Так что бегом!
Быстро собравшись и разбудив Молчунова, мы со всей возможной поспешностью направились к катеру.
— Вещи сюда складывайте, — показывал главстаршина, остальные матросы готовили катер к выходу.
— Товарищ капитан, матрос Газелин не отошел от отравления, надо бы посмотреть, — сказал боцман, кивнув на медработников.
— Сержант! — окликнул я Марьину, помогавшую Молчунову спуститься внутрь катера. Радист стал совсем плох; видимо, до этого он держался на одной силе воли и, очутившись в более или менее спокойной обстановке, окончательно расклеился.
— Тут пострадавшего матроса надо посмотреть.
— Иду.
Подав стоявшему внизу бойцу радиста, она схватила одну на двоих с Ивановой санитарную сумку и побежала на нос катера, где лежал пострадавший от угарного газа моряк. Другой матрос, хлопотавший около пострадавшего от отравления, оставил его на попечение Марьиной и бросился помогать остальному экипажу.