Хорошо, что глаза не особо красила, а то бы вся краска оказалась на щеках. Что я там говорила, не воспринимаю насилие? Чушь! Меня впервые так унизили, причинили странную не физическую, а душевную боль. Мне больно, я иду по улице и плачу, слезы сами по себе застилают глаза. Как же мне больно! Хочется забиться в какой-нибудь темный угол и просто пожалеть себя, а не тащиться к Кастлу на встречу. Но я упорно иду вперед, по опыту зная, что самобичевание приводит только к еще большей боли.
К ресторану я подошла уже почти вменяемая, вот только почему-то теперь меня тянуло напиться, а не пережить остаток дня на трезвую голову. Управляющий подскочил ко мне, стоило только ступить на порог заведения. Еще бы! «Чаровница» — один из самых известных ресторанов города, сюда не гнушаются захаживать особы королевской крови. Надо же, как Кастл меня ценит… или себя? А вот и он сам, выбрал белоснежный кабинет, отдельно от общей золотистой залы, будто собирается сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться. Сам же одет во все черное, но не шляпы, волосы уложены в сложную косу, костюм с иголочки — пижон, одним словом. мы даже похожи, оба в черном, но в белом кабинете — оригинально.
— Прекрасно выглядишь — сделал мне комплимент убийца, стоило подойти к столику.
— Взаимно, хотя шляпа мне нравится больше — усмехнулась я, больше стараясь скрыть нервозность.
Кастл, как истинный джентльмен помог мне усесться на резной стул и сам присел напротив. Чем-то мне этот фарс напоминал игру двух шулеров в карты, вот только мы оба знаем, что колода крапленая. Или это уже у меня паранойя?
— Песочный замок окончательно рухнул не выдержав напора волн?
— Прости, что? — не поняла я.
— Говорю, с мужем ты так и не помирилась? — скорей утверждал, чем спрашивал Кастл.
— Ты хочешь об этом поговорить?
— Нет, я не хочу, а вот ты хочешь — вздохнул убийца — поэтому, я готов выслушать.
Я задумалась, образ романтичной девушки — дурочки, мне никогда не шел, но вот мужчина сидящий напротив, захотел побыть утешителем и возможно, мне действительно пора попробовать выйти из амплуа уверенной в себе личности и побыть глупышкой, ведь именно в таких, как доказывает практика, влюбляются мужики, особенно, многое повидавшие, это какой-то родительский инстинкт в них будит.
— Что ж, сам напросился — слезы даже изображать не пришлось, сами полились.
— Полегче, ты же знаешь, как я реагирую на истерики — слегка стушевался Кастл.
— Придется потерпеть…
Да уж, а ведь могу, когда надо! Меня прорвало. Я говорила и говорила, а Кастл слушал и с каждым произнесенным мной словом, в его глазах зажигался недобрый огонек и не по отношению ко мне. Он, действительно, захотел побыть героем. Я же, внезапно для самой себя поняла, что мне давно уже хотелось рассказать хоть кому-нибудь, что я чувствую на самом деле и раз уж это на благо делу, то Кастл вполне сгодиться, как личный психотерапевт. Я говорила о своей глупой вере в «команду», в наши «миссию», в брак, который стал для меня клеткой. И мне нравилось, как это звучит, я впервые признавала, что сама далека от совершенства, но также, я впервые понимала насколько жестоко со мной поступает этот мир.