— Кофе готов?
— Почти.
— Принесешь, когда будет готов.
Голова скрылась в палатке. Хейдьюк посмотрел направо; двое с винтовками курили в одном из полицейских вездеходов. Другие машины были пусты. Он посмотрел на откос Лизард Рок, на небольшие заросли, возле этого криво растущего можжевельника, где они спрятали припасы. Вода и пища, аптечка, чистые носки. И патроны, две полные коробки, он сам их положил, не испытывая судьбу.
Что делать, что же делать? Все тот же старый вопрос. Тайник, такой близкий и ценный, оставался все его досягаемости, в каких-то ста ярдах от палатки и костра. Что делать? Надо что-то придумать. Дождь барабанил по его терпеливой голове, сливаясь водопадом с козырька кепки. Да, он мог подождать, пока они что-то не начнут делать, пока они не уйдут, оставив его в покое. Но было ясно, что они не сядут в вертолет, пока дождь не закончится. Или бросят его здесь без охраны. Таким образом было потеряно слишком много вертолетов. Он мог подползти с другой стороны, сделать пару выстрелов, отвлечь внимание, вернуться и атаковать оставшихся.
Он попятился, ползя по-пластунски по мокрому песку пока не лагерь не скрылся из виду, затем влез на откос под скалой и нашел убежище под нависающим карнизом. Там он сел среди пыли, костей и окаменевшем дерьме койотов и думал что ему делать. Надо было заставить Смита пойти с ним. Как? Нужно было не бросать рюкзак, а нести его, как положено. Но пришлось бросить. Но бросать не следовало. Но он бросил. Да, не о том он думает. Но шанса вернуть время назад нет. Он не мог убедить себя. Ни в чем. Голод в его пустых руках и ногах, эхо в желудке делало все нереальным, умозрительным, не важным. Академичным.
Нужно поесть. Он пососал сустав пальца. Боже, думал он, человек может в самом деле получить облегчение, если будет сосать свои пальцы. Можно нормально обойтись одной рукой, если надо. Возможно. Если есть помощь. Но только не здесь, внизу. Он посмотрел на Мейз и увидел сквозь серебряный экран дождя безжизненную страну скал: купола, слоновьи туши, рытвины и воронки, изрезанные и изрытые каньонами, боковыми каньонами, они извивались как черви, с неровными стенами и видимо без дна. Что за бардак, подумал он, человек может потеряться здесь.
Чувствуя себя в безопасности, хотя и страдая от голода, и не имея плана, голодный Хейдьюк отстегнул ружье, снял с плеча веревку и прилег отдохнуть. Он тут же погрузился в забытье. Сны были быстрые, отрывочные и дискомфортные, он проснулся. О Боже, я должно быть ослабел, подумал он. Не могу не спать. Он снова погрузился в дремоту.