Они нашли Дока сидящим на камне на краю выемки. Он курил свою, по всей видимости, неугасимую и бесконечную сигару.
— Ну? — спрашивает он.
— Ну что ж, — говорит Смит, — я бы сказал, мы уж точно сделали все, что могли.
— Война началась, — говорит Хейдьюк.
Звезды глядели вниз. Восточный гребень гор начал понемногу меняться — старая луна предупреждала о своем появлении. Ни ветра, ни звука — только мощное испарение, истонченное расстоянием до легкого шепота, — горного леса, полыни и можжевельника, и пиний, раскинувшихся на сотни миль полупустынного плато. Мир колебался в ожидании чего-то. На восходе луны.
Хейдьюк проснулся до рассвета, чувствуя знакомую боль одиночества. Все ушли. Он выполз из пухового спальника и побрел в кусты. Следил за вытекающей мочой, проверяя ее цвет, когда она, выделяя пар, падала на холодный красный песок. Хейдьюку — медику не очень-то нравился этот оттенок желтого. Господи Иисусе, не иначе как у меня песок или камень там в этой чертовой старой почке. Сколько упаковок пива отсюда до госпиталя?
Он побродил вокруг, пошатываясь, с заплывшими глазами, тяжелый и неловкий после вчерашней ночи, чувствуя себя отвратно. Почесал свой волосатый живот. Совсем недавно на нем неожиданно появилась складка жира. Безделье и жир, жир и безделье, они убивают мужчину скорее, чем женщину. Женщину? К черту! Он никак не мог изгнать ее образ; он все маячил перед его мысленным взором. Он изо всех сил постарался не думать о ней. Не смог.
Пауза. Снизу еще не доносилось ни звука. Хейдьюк собрал пару охапок хвороста, разложил небольшой костерок, наполнил водой чайник и поставил его на огонь. Высушенный солнцем можжевельник горел сильно, бездымно, ярко и жарко.
Он устроил себе ночлег на маленьком песчаном островке за гребнем горы, окруженном можжевельником и пиниями, где его не мог видеть никто, кроме птиц. Неподалеку он увидел следы колес на песке — там, где Редкий Гость Смит разворачивал свой грузовик вчера, когда взошла старая луна.
Пока закипала вода, Хейдьюк сорвал несколько можжевеловых веток и замел следы колес до того места, где они исчезали на песчанике. Вернувшись, он разбросал сосновые иглы на потревоженном песке. В этой клятой пустыне ничего не спрячешь. Пустыня говорит на многих языках, в том числе и раздвоенных.
Прошлой ночью он сильно поспорил с остальными по поводу такого разделения. Хейдьюк настоял на своем. Он хотел увидеть результаты их трудов, если таковые будут. Кроме того, он предлагал пройти пешком до следующего стыка c автотрассой и посмотреть, что он сможет сделать, чтобы свести на нет работу геодезистов. Приходит такое время в жизни мужчины, когда он должен вырывать вешки. Должен быстро уходить. Должен прекратить колебаться, прекратить отмерять семь раз, и начать резать — изгороди.