„Завидчая!" — узнал Аркадий. Лицо улыбнулось ему и исчезло. Недобежкин вгляделся в другой рубин: „Повалихина", и она тут. Сладкое Варино лицо улыбнулось и тоже исчезло. Недобежкин понял, что на минуту заснул. Наследник Хрисогонова встряхнул головой и потряс часами.
„Сколько такие часики могут стоить? Интересно, дадут за них мерседес"? А может быть, даже и не один?"
Прав был в своих упреках Андрей Андреевич Повалихин. Для многих советских молодых люден мерилом праведным всяких богатств был „мерседес", и если бы современный иконописец пожелал написать доходчивую для молодых людей икону, то ангел вместо жезла в руках, означавшего это праведное мерило, должен был бы держать вожделенный почти для каждого юноши восьмидесятых годов автомобиль.
Много „мерседесов" дали бы за один такие часики, потому что это были часики с настоящими кроваво-красными цейлонскими рубинами, оправленными в крупные бриллианты, но кроме того, вещь эта была не совсем забытая, так как это были любимые часы Людовика XV, которые вместе еще с одними часами из его коллекции тоже сейчас находились в чемодане Недобежкина. Эти часы бесследно исчезли из поля зрения владельцев крупнейших ювелирных коллекций еще во время Великой французской революции и пот вдруг внезапно появились в таком совершенно несозданном для королевских драгоценностей месте, каким являлась квартира номер девяносто один дома 7/9 по Палихе.
Как они попали к Ангию Елпидифоровичу, оставалось загадкой. Впрочем, загадок было так много, что молодой ученый даже и перестал задумываться. Все, что с ним происходило в последние сутки, с точки зрения материализма, не лезло ни в какие ворота. Однако, как мы продолжаем утверждать, чудес не бывает. Чудо — это непонятая закономерность.
Недобежкин подцепил из чемодана золотой кубок со сценами обольщения Сусанны старцами.
Вылитая Завидчая, а вот этот самый похотливый старец — не Седой ли? Ага, Иван Александрович, вот вы како-вы-с. Понятно, какие люди служат отрицательными прототипами библейских персонажей. Как верно все схвачено. Ба, а судья праведный, постой-постой, не может быть, кажись, на Ангия Елпидифоровича похож. Жаль, я его плохо помню. Расплылся образ, но, кажется, он. Так, а молодой прислужник… Да, неужели, это я? Нет, все, спать пора".
Недобежкин, который от всех впечатлений за день, если сказать мягко, несколько одурел, решил, что утро вечера мудренее и что завтра утром на свежую голову он уж точно во всем разберется и определится, как жить и как действовать дальше. Главное, теперь и Повалихина, и Завидчая вполне достижимы. Аркадий Михайлович отвязал с пояса кнут и стал укладываться спать. Тигра, которая прыгнула на стол и вместе с ним разглядывала кубок, жалобно замяукала.