По рассказу Мэлинды официальная часть состоит из бала. А уже потом девушки направляются к реке. Отбросив мысли о холоде, я спускалась вниз по лестнице. Боясь переломать себе ноги на чертовых каблуках, вцепилась в поручень, как клещ.
— Миледи, что же вы так напряжены? — у первых ступенях стоял Зейн, и нагло лыбился.
— Сейчас вы у меня на каблуках щеголять будете, милорд.
Вампир непочтительно фыркнул. Я, злобно прищурившись, щелкнула пальцами. Сапоги на парне медленно превращались в женские сапожки на высоченной шпильке.
— А что… мне нравиться, — хохотнул Зейн.
— Тебе идет, — бросила я.
— Не сносить вам головы, миледи! — вампир на шпильках с нечеловеческой скоростью поравнялся со мной на лестнице.
Я еще сильнее вцепилась в поручень. А парень, гордо подняв голову процокал мимо.
Спустившись на ровную поверхность, я направилась к бальному залу. Мэлинда наверняка уже там, учитывая, что я передвигаюсь как беременная улитка.
В честь праздника помещение было украшено гирляндами из золотых шариков и таких же звезд. Сияли драгоценностями люстры и канделябры.
На огромной сцене уже возвышался директор, и ученики потянулись кнему. Откашлявшись, Авмвросий проговорил:
— Сегодня тысячелетие с возвышение Коруны до матери богов. Сегодня она стала покровительницей девушек. Так не опорочьте ее защиту, девушки. Сегодня и ваш праздник. А сейчас — бал!
Директор хлопнул в ладоши и свет погас. Зазвучала музыка. В полумраке все казалось намного загадочнее. Я, кажется, и сама прониклась духом празднества.
Честно говоря, сам бал я запомнила плохо. Меня приглашали на танцы, какие-то вельможи, я очень аккуратно наступала им на ноги. Ини столь же аккуратно обтаптывали мне подол платья. Потом все так же учтиво кланялись и разбегались.
Скучая, я стояла у окна с бокалом вина. Возле меня нарисовался парень явно не из низкого сословия и грудным голосом прошептал на ухо:
— А не желает ли девушка составить мне компанию?
Я смерила наглеца взглядом:
— Нет, не желает.
— Что? — мне показалось, или он медленно соскребает свою челюсть с блестящего пола.
— Я сказала, вали отсюда, — отрезала я.
Наглец схватил меня за руку и притянул к себе:
— Что ты сказала, мерзавка?!
Я вывернулась и залепила пощечину. Музыка отключилась и в гробовой тишине я прошипела как гадюка:
— Не смей ко мне прикасаться.
— Ой, глядите, нашему лордику отказали, — заржал Зейн. Публика начала оживать, и воздух наполнился возгласами и смешками.