— Твоего ж лешего, — завыла я, выкарабкиваясь из очередного сугроба.
Словно волк подвывал мне январский ветер. Сквозь пелену метели пробивался свет желтой луны. Пугающими тенями выделялись стволы деревьев на фоне заснеженной земли.
Какого черта меня понесло в лес?! Да еще и ночью? Так это к моей учительнице. Припекло же знахарке именно сейчас варить зелье поиска. А для него нужно трава, которая растет под снегом, да где ни где, а именно на кромке святого омута. Да еще и цветы распускаются под вечер. Ну и где это чертово озеро?!
Протяжно завыл волк. Ну да я почти знахарка, но что я против хищника сделаю?! Почему почти? Потому что не дается мне травознавство. Хоть убей, даже эликсир здоровья не удается сварить. А это самое простое.
Невдалеке блеснула гладь Черного Омута. Самое удивительное, что вода в нем никогда не замерзала. Идеальной круглой формы, оно всегда меня привлекало. Метель успокоилась, и в мелких волнах отражалась луна. Присев на корточки, стала разгребать руками снег. Вот они, фиолетовые цветочки, из-за которых я топала в несусветную даль.
— Какого черта?! — зашипела я, отряхиваясь от брызг воды, — Кому тут жить надоело?!
Я выпрямилась во весь рост, растирая замерзшие ладони и уставилась на небольшого старикашку зависшего в воздухе. Седая с зеленым отливом борода была переплетена водорослями и нитями перлов. Черные глаза как колодцы воды затягивали в свои глубины. В этих водах проступили смешинки, и старец захихикал:
— Позабавила, девица, — уставился на меня, пунцовую, водяной.
— Я вас не заметила, — проблеяла я в ответ, краснея.
Водяной посмеиваясь в кулак, вдруг встрепенулся и, тряхнув головой, отчего вода с волос и бороды полетела в разные стороны, вопросил ко мне:
— А чего это, ты дитя, в праздник Живы по лесам шастаешь?
Я опешила:
— Но праздник ведь только завтра.
— Нет, — покачал головой дедок.
За один момент в моей голове пролетели сотни мыслей. Одна страшнее другой. Ведь знахарка просила напитанные энергией цветы, а во время праздника вся энергия высвобождается. Русским языком, говоря, эти цветы были не пригодны для приготовления зелья.
Сообразив это, я всхлипнула носом и зарыдала в голос:
— Ну всё! Не жить мне!
— Знахарка, — понимающе поднял бровь висящий в воздухе.
— Меня теперь выгонит Лирья! И куда мне сиротинушке деваться!
— Погодь, Лирья? — переспросил водяной.
Я, всхлипнув, кивнула головой.
— Если эта та о ком я думаю, передай, — в руке старика образовалась нереально красивая золотистая лилия.
Я приняла сие хрупкое создание из его рук, полюбовалась изгибом стебля и странным сиянием лепестков и подняла голову. На языке крутилось парочка вопросов. Но задать их было некому. Водяного и след простыл.
