Фон Шлейгель как раз разливался в лирическом отступлении о соборе. Люк кивал, делая вид, что слушает, однако мысленно не переставал гадать, куда их везут. Черный автомобиль миновал Старый город без остановок. Кругом было на удивление тихо и безлюдно. Местные передвигались в основном пешком или на велосипедах, у кого они имелись. Близился комендантский час.
Автомобиль свернул влево к величественному особняку и въехал в охраняемые солдатами ворота. Каменные колонны особняка были украшены нацистскими флагами. Люку, встревоженному до предела, померещилось, будто колонны истекают кровью. Пока фон Шлейгель сообщал о своем прибытии, Лизетта украдкой бросила быстрый взгляд на товарища.
В темноте автомобиля глаза ее казались огромными – и виноватыми. Люк ободряюще кивнул ей – ему всю дорогу хотелось это сделать.
– Ага, приехали! – воскликнул фон Шлейгель. – Наш штаб.
Сопровождающий milicien жестом приказал молодым людям выходить. Люк выскочил первым и подал руку Лизетте.
– Не волнуйся, милая, – вслух произнес он, а потихоньку шепнул: – Не геройствуй.
Лизетта шла рядом с ним, позволив Люку взять себя за руку и кое-как изобразив смесь страха и благоговения, уместную для тех, кого допустили в святая святых немецкого командования этой части Прованса.
Фон Шлейгеля встретило двое военных. Один был так молод, что у него еще не сошли юношеские прыщи.
– Мадемуазель Форестье, с вашего позволения, попрошу вас пойти с нашим помощником, – промолвил фон Шлейгель. – Он позаботится, чтобы вы удобно устроились. Быть может, не откажетесь от чашечки кофе… настоящего?
Лизетта, молча кивнув, посмотрела на Люка.
– А…
– О, не забивайте вашу хорошенькую головку волнениями за Лукаса. Нам просто надо немножко поболтать. И глазом не успеете моргнуть, как с ним воссоединитесь!
Люк подтолкнул ее.
– Ступай, Лизетта. Я буду рад помочь. – Он улыбнулся. – Настоящий кофе… оставь мне немножко.
Девушка выдавила в ответ слабую улыбку и позволила себя увести.
Фон Шлейгель повернулся к Люку.
– Сюда, пожалуйста.
Молодой человек нахмурился.
Фон Шлейгель сделал вид, будто поворачивается уходить.
– Ну же, идемте, – по-немецки поторопил он.
– Что вам от меня нужно?
– Всего лишь хочу задать несколько вопросов о человеке, которого мы ищем. Но давайте поговорим в более приватной обстановке,
monsieur .
Люк покачал головой.
– Вы принимаете меня за кого-то другого.
– Возможно. Идемте.
Выбора не было. Отсюда не вырваться. Пулю в спину можно схлопотать в считаные секунды. Люк не сомневался: фон Шлейгель только и ждет повода.
Он позволил провести себя в хорошо обставленную комнату, где пахло кожей и табаком. Оттуда его препроводили в следующее помещение – гораздо меньше и без окон. Тут стояли небольшой стол и два металлических стула. Судя по всему – бывшая кладовая, теперь же, осознал Люк – комната для допросов. На короткий миг он пожалел, что не носит с собой капсулу с цианидом, которую ему как-то показывал Фугасс. Пилюли для самоубийства – их еще называли хлопушками за звук, который они издавали при раскусывании – изготавливала для партизан одна еврейка. Позже ее схватили, пытали и зверски казнили.