– Надеюсь, у вас найдется другая одежда, – добавил Фосиль.
Молодой человек говорил по-французски безупречно. Пожалуй, с легким южным акцентом, однако без характерных для жителей юга протяжных певучих гласных. В Париже он вполне сошел бы за своего.
– Другая одежда?
– Эта не годится. – Фосиль обращался к Роже, игнорируя Лизетту.
– Но у меня все французское, – возразила она в ужасе.
Фосиль снова повернулся к ней. Как ни была она зла, а все же невольно отметила, что он превосходно сложен.
– Слишком дорогое, – отрезал он. – Можете рисковать своей жизнью, mademoiselle , только не моей.
И об этом-то грубияне мадам Паскаль была столь высокого мнения?
– Все вещи старые! – Лизетта не хотела уступать.
Фосиль покачал головой.
– Выглядят новыми. Да и вообще слишком шикарны для этой части Франции. Не сомневаюсь, в Париже вам это с рук и сошло бы, а тут привлечет самое нежелательное внимание. Да и по горам в таком не походишь. Особенно на каблуках. На деревенскую девушку вы не похожи, а если не любите мерзнуть, то учтите, что одеты вы слишком легко.
Каков наглец!
– Я ценю вашу заботу о моем благополучии, Фосиль, но…
– А я не о вашем благополучии пекусь. Не хочу тащить вас по горам на руках, когда вас морозом прихватит. И не хочу получить пулю лишь из-за того, что ваши наряды нас выдадут. – Он пожал плечами. – Переоденьтесь или ищите себе нового passeur .
Девушка, раскрыв рот, посмотрела на Роже. Тот хмуро рассмеялся.
– С ним дело иметь – одно удовольствие, да?
Мадам Маршан тихонько коснулась руки Роже.
– Роже, можешь ночевать тут сколько угодно. Сам знаешь.
– Знаю, мадам, но одной ночи более чем достаточно.
Мадам Маршан перевела взгляд на Лизетту.
– Мы его зовем «долгоножка» – вечно ноги с кровати свешиваются.
Лизетта улыбнулась этой славной женщине, идущей на риск ради общего дела. Однако внутри у девушки так и кипела злость на Фосиля – а ведь с этим человеком ей предстоит провести вместе много дней, начиная с завтрашнего. Она остро ощущала его присутствие – всеми органами чувств. Запах лаванды, что он принес с собой, отсветы свечи на светлой бородке, голос… Вот он стоит спокойно и расслабленно, сунув большие руки в карманы и откровенно ее разглядывая. Щеки Лизетты пылали румянцем, она рада была, что в комнате темно.
– Роже, ты, верно, устал, – промолвила мадам Маршан. – Ну, ребятки, дайте мне вас накормить. Садитесь, садитесь… – Она ткнула Фосиля в грудь. – Да садись же!
– Нет, madame . Столько народа для вас – слишком большой риск.
Мадам Маршан укоризненно зацокала языком.
– Я тебе в матери гожусь. Не учи, что мне можно, а чего нельзя.