Костычев по литературе хорошо был знаком с новейшими русскими и заграничными научными работами о химических изменениях, происходящих в растениях при их созревании. В «Земледельческой газете» он публикует несколько полемических статей, в которых доказывает преимущества машинной уборки, заменяющей тяжелый ручной труд. «Общепринятое мнение, — писал он, — что при созревании зерен увеличивается количество клетчатки и уменьшается количество крахмала, несправедливо. (Количество крахмала в зернах увеличивается, а количество воды уменьшается до окончания их зрелости. Количество прочих веществ остается постоянным».
Костычев в своих статьях также настаивал на необходимости немедленного внедрения машины Власенко в сельское хозяйство. Эта машина была сконструирована преимущественно из деревянных частей и состояла из режущего аппарата, молотилки и особого ларя, куда сыпались зерно и мякина. Машина приводилась в движение тремя лошадьми и обслуживалась двумя рабочими; дневная ее производительность составляла 4 десятины, тогда как для уборки хлеба с такой площади серпом понадобилось бы 20 рабочих дней.
Несмотря на высокую эффективность машины и энергичную поддержку, которую оказали Власенко передовые агрономы — П. А. Костычев, В. В. Черняев, А. П. Людоговский, зерноуборочная машина в царской России в дело не пошла. Спустя 11 лет после изобретения Власенко американские конструкторы создали комбайн такой же производительности, который, однако, был значительно менее экономичен: он приводился в движение 24 мулами и обслуживался семью рабочими.
Костычев хорошо владел немецким языком, он уже зарекомендовал себя как опытный переводчик немецких агрономических сочинений. В 1872 году крупный петербургский книгоиздатель Девриен поручил ему перевести книгу Натузиуса «Лекции о скотоводстве и познании пород». Костычев никогда специально не интересовался животноводством и эту работу согласился выполнить только потому, что сильно нуждался в деньгах.
Костычев взялся за дело и быстро его закончил. Книга Натузиуса не произвела на переводчика большого впечатления. Она была довольно посредственной и целиком предназначалась для условий Германии. Что могли почерпнуть здесь русские животноводы, Костычев не мог понять. Но издателю перевод понравился, и книга была напечатана.
Вскоре последовал новый заказ, на этот раз более интересный. Издатель предлагал перевести книгу известного немецкого ботаника и агронома Лангеталя «Руководство к познанию и возделыванию сельскохозяйственных растений».
— Возьмитесь сначала за первый том, в котором описываются хлебные злаки. И точно придерживайтесь немецкого оригинала, — сказал Девриен переводчику.