Она взяла своего малыша на руки и закрыла глаза; у нее голова кружилась от усталости. Конни очень надеялась, что таблетки, выписанные врачом, помогут. Депрессия пройдет, и она сможет начать строить будущее для себя и сына.
Конни прижала ребенка к груди, но он все плакал. Малыш был голоден.
— Сейчас, — прошептала она. Впереди был тяжелый разговор, незваный гость, а еще Генри не должен узнать, что она впустила кого-то в дом.
Нико наблюдал, как она спускается по лестнице. Конни прижала палец к губам, жестом попросила следовать за собой. Они прошли через длинный проход вглубь дома. Конни открыла большую дверь, за которой оказалась светлая кухня. Комната не выглядела такой же необжитой, как весь остальной дом. У стены стоял диван, заваленный подушками, и детская кроватка.
Конни включила телевизор, уложила ребенка, попыталась отвлечь его соской. Она загрузила посудомоечную машину, прибавила звук у телевизора, чтобы скрыть их голоса. Только тогда она осмелилась начать разговор.
— Пожалуйста, говори потише, — предупредила она.
— Это не я тут шумлю, — заметил Нико.
Ребенок выплюнул соску и снова заплакал.
— Мне нужно покормить его.
— Так корми, — ответил Нико. — Я приготовлю себе что-нибудь выпить.
Он отвернулся к кухонным ящикам, а она устроилась на диване с ребенком.
Конни с облегчением присела на мягкие подушки и начала кормить сына. Это дало ей время прийти в себя, пока Нико вскипятил чайник и читал инструкцию к растворимому кофе.
— Чайную ложку кофе и две сахара, — пришла на помощь Конни.
— Выглядит омерзительно, — отозвался Нико. Он никогда еще не пил растворимый кофе.
— Не говори так о моем лучшем друге, — пошутила Констанс. Кофе и в самом деле постоянно выручал ее: и в два часа ночи, и помогал проснуться утром, а после кружки кофе она могла справиться со всеми делами.
Нико слабо улыбнулся.
Пока он занимался кофе, она в тишине покормила ребенка. Конни никогда бы не подумала, что он может быть таким терпеливым.
С момента их встречи она успела многое прочесть о нем.
Казалось, что существовало два разных человека: один постоянно курсировал между Европой и Америкой, с вереницей любовниц и успешных дел, горел энергией; другой спокойно попивал кофе, пока она кормила ребенка. Он прямо посмотрел ей в глаза без следа неловкости и стыда.
— Что случилось? — Нико первый, кто не стал осуждать ее, а его голос задел какие-то струны в ее душе.
Конни медлила. Ей некогда было анализировать во что превратилась ее жизнь, — она выживала. Нико наверняка спросит о сыне, и, хоть у него и были все права, Конни с ужасом ждала этого вопроса.