* * *
Первый крупный роман Яновского, который он впоследствии называл лучшим в своем творчестве, соткан из отголосков той эпохи. Яновский начал писать «Портативное бессмертие» в конце 1930-х годов в Париже, отрывки из него вскоре появились в «Русских записках» и в «Новом граде». Однако начало Второй мировой войны, оккупация, переселение Яновского с женой и новорожденной дочерью в «свободную зону» на юге Франции и их последующий отъезд в США в 1942 году надолго прервали работу над романом. Дописан он был уже в Нью-Йорке, где Яновский поселился со своей новой женой Изабеллой Левитин. А отдельное издание появилось в американском издательстве им. Чехова лишь в 1953 году.
Бесфабульность «Портативного бессмертия», акцент на физиологии, негативное видение мира, картины городских трущоб, смерти, гниения и т. п. перекликаются с произведениями французской литературной традиции, протянувшейся от Ф. Вийона до В. Гюго, О. Бальзака и Ш. Бодлера. Но еще в большей степени роман Яновского вписывается в транснациональный литературный тренд 1920–1930-х годов, наряду с такими произведениями, как «Путешествие на край ночи» Л.-Ф. Селина, «Тропик рака» Г. Миллера, «Ночные дороги»
Г. Газданова, «Аполлон Безобразов» Б. Поплавского, «Распад атома» Г. Иванова и др.
Фигура повествователя в «Портативном бессмертии» почти неотличима от автора – это молодой русский эмигрант, бедный врач, пользующий случайных или неплатежеспособных пациентов, который (почти в духе философии ангажированности, проповедуемой Ж.-П. Сартром) пытается противопоставить бескорыстный акт добра бессмысленному и жестокому миру. Рассказчик начисто лишен профессиональных амбиций, ему чуждо стремление к завершению каких бы то ни было проектов или планов, что находит отражение и в отсутствии в романе четко обозначенной концовки. Аргументируя свое жизненное кредо, он фактически развивает идеи Поплавского и иных авторов «незамеченного поколения»:
«Не хотел профессии, положения, определенного места в жизни: знал, что пришлось бы отказаться от всех иных занятий, действий и притязаний, как обладание данной женщиной означает отречение от остальных. Всякий раз, когда надлежало избрать одно четкое направление, я как бы присутствовал на собственных похоронах; даже докторской работы не защищал, потому что любой конец был мне противен (как некая смерть); победа “завершения” оборачивалась неизменно поражением».
В центре интриги оказывается группа молодых идеалистов, которые, предвидя неминуемую мировую катастрофу, пытаются встать на путь самоусовершенствования. Их рассуждения отчасти напоминают философские искания членов парижских обществ «Круг» и «Новый град». Но Яновский предлагает вполне фантастический вариант создания «царства Божия на земле», разрабатывая его, как писал Варшавский в своей мемуарной книге, в ракурсе представлений Николая Федорова и Анри Бергсона «о взаимоотношениях мистики и машинизма». Эффективным методом духовного перерождения мира становится у Яновского особый аппарат, излучающий лучи Омега.