Ее мысли прервал охрипший голос Энтони:
— Ну почему я никак не могу вбить тебе в голову, что Виола для меня ничего не значит, что она только надоедает мне и я намерен при первой возможности от нее избавиться?
— Но разве вы раньше не были помолвлены? Мы все считали ее вашей невестой.
— Я никогда ничего подобного не говорил.
— Да, но… — Полина старательно припоминала. Он, правда, прямо этого не говорил, но как-то всегда это подразумевал… или нет? Голова ее шла кругом от сомнений и неуверенности.
Энтони продолжал:
— Я уже много лет ее знаю, иногда мы работаем вместе, и только после того, как я получил наследство и она сочла меня выгодным партнером, Виола попыталась взять меня на крючок. Она просто маленькая пронырливая нахалка.
Да, так не говорят о любовнице, но все это подтверждало лишь то, насколько ловко он притворяется. Он симулировал свой интерес к Виоле ради того, чтобы удержаться на своей работе. То, что он был тогда в очень тяжелом положении, не приходило Полине в голову. Снова ухнула сова, от этого меланхоличного звука она вздрогнула.
— Спасибо, что рассказали, — заключила она светским холодным тоном, отвернувшись от него, — хотя не вижу причины, зачем вам это понадобилось. Спокойной ночи, мистер Марш.
— Стой, подожди минуту! — Энтони снова взял ее за плечи и повернул к себе так, что лицо ее ярко осветилось луной. Его темные глубокие глаза пристально всматривались в нее. Девушка опустила ресницы, боясь выдать себя, но не могла сдержать дрожи губ. Она отвернулась от него.
— Посмотри на меня, — настаивал Энтони. Нехотя она снова посмотрела ему в лицо, и он прочел в ее глазах все, что ему было нужно знать.
— А когда именно ты решила принять предложение Джорджа? — спросил он тихо.
Она прошептала:
— Сегодня вечером, когда… после того, как мисс Сильвестер сказала, что назначен день вашей свадьбы.
— Понятно. — («Что понятно?» — подумала она.) Потом, с бесконечно горьким упреком, Энтони спросил: — Почему, почему ты ей поверила? Ты ведь должна была бы знать меня лучше!
Вспышка гнева ослепила ее. Он не имел права подвергать ее этим инквизиторским расспросам!
— Нет, я не знала. Я не знаю, когда вы играете, а когда нет. — И вдруг вся накопившаяся горечь и унижение прорвались и захлестнули ее, сверкая глазами, девушка бросала горькие, выстраданные слова: — Она — мисс Сильвестер — назвала нас с Майком «пасторальным развлечением», мы им и были для вас, да? Майк и я — вы оба развлекались нашими чувствами, вы и ваша подружка актриса, не заботясь о том, что вы разбили нам сердца… И еще все эти слюни и сопли о том, что вам нужна семья! А на самом деле это все была игра… шарада…