Я жду суда спокойно, я хотел бы вызвать свидетелями всех участников обороны, тогда все узнали бы, что генерал Стессель был до конца на своем посту, — и если он теперь живет, так только затем, чтобы не дать клеветникам забросать грязью исполнивший свято свой долг гарнизон Порт-Артура.
И я глубоко убежден, что и гарнизон этот, видевший меня в долгие месяцы осады ка позициях, засвидетельствует правду о своем старом, затравленном клеветниками генерале и смело скажет миру свое веское слово, слово героев Артура, которое заглушит громом своим мнение завистливых змей, выползших из своих нор и отравивших своим ядом немало сердец, с гордостью произносивших раньше слова о Порт-Артур.
Из всех моих обвинителей в печати наиболее определенными и наглыми являются Ножин и Купчинский. Ножин, сотрудник «Нового края», артурской газеты, деятельность которой я признал вредной для наших интересов, состоял в свите генерала Смирнова и, по моему глубокому убеждению, был ближайшим его помощником в составлении «доклада».
В видё признательности генерал Смирнов повсюду таскал его за собой, а «любопытный» Ножин, пользуясь случаем, делал фотографические снимки с наших фортов и с самого генерала Смирнова.
В своих отчетах в «Новом крае» он время от времени помещал заметки в роде следующих: «Сегодня кончила вооружаться такая-то батарея» или «Японские снаряды не долетают туда-то и туда-то». Если принять во внимание, что японские посты в то время были расположены уже близко от Артура и японцы ежедневно получали газету «Новый край», то станет вполне понятно, почему я не мог терпеть подобного рода «деятельности» и вынужден был отобрать у него корреспондентский билет.
Считая вообще Ножина личностью крайне подозрительной, я отдал распоряжение подвергнуть его личному задержанию, а параллельно с этим произвести на его квартире обыск с целью отобрать у него снимки наших фортов.
Но Ножин исчез бесследно.
Только впоследствии мне удалось выяснить, при каких обстоятельствах бежал Ножин из Артура.
Но об этом будет речь впереди, а пока я ограничусь лишь только тем, что скажу, что Ножин оказался в Шанхае и на страницах шанхайских газет оповестил мир, что «душою» обороны Артура является не генерал Стессель, а «доблестный» генерал Смирнов.
Купчинский... Этого я почти не помню в Артуре, он уехал до осады и за полгода до сдачи крепости.
Уехал он на шлюпке с приезжавшим в Порт-Артур корреспондентом Борисом Тагеевым.
И вот, спустя большой промежуток времени, но возвращении из плена, явился к генералу Рейсу, уже в Петербурге, унтер-офицер, сопровождавший Тагеева, и представил его донесение.