— Хватит десяти.
— Вот это я люблю. Ты, оказывается, настоящий стрелок.
— А вы, оказывается, не только на рынке торгуете.
— Торговля — это так, ерунда. А сердце мое здесь.
— Оно у вас тоже кожаное? — спросил Нос.
Не дожидаясь ответа, он вскинул винтовку и выстрелил.
Пуля ударила в кнопочку — утка железно крякнул и перевернулась.
— Отличный выстрел! — похвалил Кожаный. — А сердце у меня мягкое, отзывчивое. По правде говоря, оно — золотое.
— Может, алмазное? — спросил Василий и выстрелил в гуся.
Гусь рухнул.
Кожаный нахмурился.
Василий перезарядил винтовку и сшиб лебедя. Размахивая длинной шеей, лебедь закачался, как маятник стенных часов.
Веснушчатый ударил в мельницу. Взвизгнула какая-то пружинка — и красные крылья закрутились, замелькали, сливаясь в сплошное розовое колесо.
— Теперь в бочку, — шепнул Крендель, и тут же щелкнул выстрел.
В бочке что-то загремело, и оттуда выскочил ухмыляющийся медведь с кружкой пива в руках.
— Вот какие стрелки у нас в Карманове! — с гордостью сказал Кожаный и похлопал ладонями, изображая аплодисменты. — Ни в Тарасовке, ни в Перловке сроду не было таких стрелков.
Он встал и торжественно снял кожаную кепку.
— Как ваше имя и отчество?
— Василий Константинович.
— Позвольте, уважаемый Василий Константинович, и мне стрельнуть в вашем присутствии.
Отойдя к задней стенке, Кожаный хлопнул медведя по голове, затолкал его в бочку, наладил остальные мишени. Вернувшись к барьеру, быстро зарядил все пять винтовок.
— Стреляем по-кармановски! — крикнул он и выстрелил.
Утка крякнула и перевернулась.
Вторую винтовку Кожаный взял одной правой рукой, а левую руку сунул в карман, чтоб не мешала.
Выстрел — гусь рухнул.
Лебедя он сшиб одной левой, а в мельницу стрелял обеими руками, но даже не донес винтовку до плеча. Выстрелил от живота — и крылья мельницы закрутились.
Медведя же, сидящего в бочке, Кожаный совсем обидел. Он вообще не целился в него. Даже не поднял винтовку с прилавка, просто нажал курок — и медведь выскочил из бочки со второй кружкой пива в руках.
— Заряжай! — крикнул стрелок и похлопал сам себе ладонями.
После такой потрясающей стрельбы обстановка в сразу накалилась. В тире запахло порохом. Толкая меня локтями, Крендель кинулся заряжать винтовки, а Василий Константинович задумчиво разглядывал мишени.
Строго поджав губы, он разложил винтовки перед собой и замер. Собранный, подтянутый, он сейчас напоминал ныряльщика, который стоит на вершине скалы, собираясь прыгнуть в море.
Вот он шагнул вперед, схватил сразу две винтовки, одну правой, другую левой рукой. Два выстрела слились в один. Боевой слон рухнул на колени, а тигр прыгнул на антилопу.