Две слезы покатились по щекам, тоска сжала грудь под больничной рубашкой.
— А как Сашенька?
— Он у нас. Я ему сказала, что мама с папой уехали. Не волнуйся.
— А я? Что со мной?
— С тобой настоящее чудо, почти ни одной царапинки. Сотрясение. Из-за него ты долго не могла прийти в себя. А может, от шока, сложно сказать. Еще проверили твой желудок, у тебя снова язва. Странно, ты последнее время не жаловалась. Тебя беспокоили боли?
— Не знаю. Не обращала внимания. Мама… Я хочу видеть Мухтара.
Анна почувствовала, как накрывает ее руку теплая материнская ладонь, пытаясь уберечь.
— Деточка, тебе надо прийти в себя. Да и ему тоже. Потом поговорите.
— Он сказал тебе?
— Да. Вы разводитесь.
— Нет! Нет! Мамочка, я передумала! Передумала! — Анна резко поднялась. Жаркая темнота мгновенно обхватила ее, заставляя опрокинуться на подушку.
— Тише, тише…
— Я все равно пойду. Помоги мне.
Мама глубоко вздохнула, затем крепко обхватила острый локоть, помогая Анне встать. Борясь с тошнотой, с желто-фиолетовыми бликами перед глазами, она натянула халат и неровной поступью, под руку с мамой, вышла из палаты.
Она не сразу узнала его лицо. Грусть поменяла черты, заставила впасть смуглые щеки. На исхудавшем лице глаза казались огромными и совсем черными. Он тяжело дышал. Каждый новый вздох заставлял двигаться ребра, приносил боль.
— Как ты? — Анна неуверенно села на край кровати.
— Жить буду. Рад, что ты уже можешь вставать.
— Мухтар… Мама…
— Да, да. Пойду, чай попью.
— А как Саша?
— Хорошо. Скучает. Не переживай, Мухтар. Я к тебе позже загляну.
Дверь скрипнула, обдавая легким сквозняком.
— Мухтар…
— Не надо, Аня. Ты уже все сказала.
— Нет. Прости меня. Все это глупости!
— Ты из-за глупостей решила со мной расстаться?
— Именно. Но все в прошлом. Я больше не хочу этого. Прости.
Хрип вырвался сквозь надломленные кости.
— Что ж… и ты меня прости. Потому что теперь я хочу этого. Уходи. Мне трудно дышать.
Анна встала, вновь ощущая мучительную слабость и тошноту. Она потянула на себя холодную металлическую ручку, дверь показалась ей необыкновенно тяжелой. В коридоре стояла мама, готовая поймать ее в любую секунду. Медленно, вдоль белых стен, они пошли обратно. Беззвучно Анна упала на кровать. Мама набросила одеяло на ее озябшие ноги. Тусклые лучи ее вновь обретенной свободы просачивались через окно.
Он кажется совсем мальчиком, этот Володя. У него узкое печальное лицо, улыбка слегка надменная. Глаза — голубые. Похоже, в этом путешествии у всех голубые глаза, частицы мозаики горного неба. Володя приводит ее на пляж. На песке — ленивый смех, виноградные косточки, яркие полотенца, тела, блестящие от крема. Саша щурится от солнца, методично разрезая арбуз. Марта смазывает бедра мякотью манго, утверждая, что это лучшее средство для золотистого сочного загара, Лола застыла у края воды, в ее очках отражаются солнечные блики. А Витя… Стоит в футболке и шортах (до сих пор не разделся?) и улавливает боковым зрением ее появление.