— Да.
— Как прошла ночь?
— Все время трясло. Не могла согреться.
В его профиле, в его сложенных на груди руках чувствовалось напряжение, похожее на простиравшуюся перед ними пропасть. Медленно она дотронулась до руки, перебирая его длинные пальцы. Поднялась до локтя, села ближе…
— Витя, тебя трогать можно? Или это только на высоте…
— Можно… — он засмеялся. — Просто — ответственность… — Повернулся к ней, лицо вновь стало серьезным. Взгляды слились, перетекая в единый вдох. Его руки быстро заструились по вздрагивающей коже, сорвали футболку, штаны, трусики — влажные от крови, по-прежнему сочившейся после ледника. Через мгновение он тоже был голым. Тела ринулись друг к другу в ритме учащенного сердцебиения. Он готов был войти в нее, но короткий вскрик, и теплая сперма полилась на живот. Анна обняла его, увлекая за собой. Витя запрокинул голову, устремляя лазурный взгляд в небо с проплывающими облаками.
— Как школьник…
— Ничего. — Руки ее заскользили по его плечам, груди, животу… — Мне так хотелось дотронуться до тебя!
— Мне тоже, Аня. Мне тоже.
Какое-то время они лежали молча. Анна жаждала его. Не только проникновения, его — с мыслями, мечтами, грустью, которая присутствовала сейчас в нем. «Ни о чем не жалей, пожалуйста. Потому что я никогда не стану этого делать…» — думала она, поглаживая, прикасаясь.
— Ночью… Ты был мне нужен…
— Ночью Рома рядом спал.
— Но он уехал. И Лола тоже.
— Я приду сегодня.
— Обещаешь?
— Да. Нужно одеваться. Свами сейчас приведет сюда группу.
Оторваться от него? Зачем? Пусть хоть весь мир придет сюда… Но Витя нервничал, и она оделась. Она еще не успела достать иголки из волос, как послышались голоса. Они поднялись им навстречу, одергивая футболки, и влились в общий разговор.
Дальше медленно, липко, тягуче… Когда же наступит вечер? Фасоль с перцем, чапати с картами, масала-чай, заваренный на тревоге. Вечерняя медитация, дыхание легкое и глубокое, первый раз такое дыхание… Наконец, ночь в переливах белых свечей, расставленных на узком подоконнике. Оазис пламени слегка согревает Анну, завернутую в спальник. В стекле отражается огонь, а за стеклом бурлит, вздымается река. «Только приди! Или я умру», — твердит она про себя в полусне. Но еще не смолкли голоса в соседней комнате, а дверь тихо приоткрылась.
— Витя! Я тебя так ждала! — шепчет Анна, задувая свечи. Он сбрасывает красную куртку, забирается к ней, прикрывая их спальником, который принес собой. Анна не ждет, быстро раздевается, голая, прижимается к нему. Проваливается в его поцелуи, обвивает, облизывает, растворяется в счастье. Он — в ней. И все радости — ускользнувшие, и все сны — яркие, и все мечты — не напрасные… В ней. Она хочет нашептать ему об этом, но звуки сливаются во вздохи, в стоны, похожие на журчание Ганги за окном.