— Я не слишком нагрузилась, если вас это беспокоит, — пробормотала Мари.
Беннет промолчал и принялся укладывать остальные ее вещи. Покончив с этим, он наконец проговорил:
— Теперь никто, увидев нас, не заподозрит, что мы отправляемся в путешествие.
Они молча вышли из дома и, скрываясь в темноте, дошли до наемной кареты. Беннет помог девушке сесть и устроился на сиденье напротив нее.
— Постарайтесь уснуть, — сказал он, когда карета тронулась с места. — Вам это необходимо.
Мари пыталась уснуть, но бесформенное изношенное сиденье то и дело впивалось ей в тело своими буграми. Стараясь устроиться поудобнее, она передвинулась на другую сторону сиденья и, чуть выпрямившись, прислонилась головой к стенке экипажа.
Тут карету тряхнуло, и Мари, все еще страдавшая от головной боли, тихо застонала.
Беннет взглянул на нее с беспокойством.
— Вам нехорошо?
Чувствуя себя совершенно несчастной, Мари пробормотала:
— Голова болит…
Майор что-то проворчал себе под нос и пересел со своего места к ней. Затем усадил Мари к себе на колени и положил ее голову себе на плечо — как будто она была ребенком.
— От вас не будет никакого толку, если вы сейчас не поспите.
Его слова прозвучали строго, но рука, обнявшая ее талию, оказалась необыкновенно нежной. А другая его рука осторожно массировала ее виски.
Глаза Мари словно сами собой закрылись. Она тихонько вздохнула и подумала: «Если я больше не доверяю ему, то почему же в его объятиях мне так спокойно?»
Во сне Мари еще крепче к нему прижалась, и он то и дело говорил себе: «Долг, долг, долг…»
Беннет мысленно повторял это слово каждый раз, когда его охватывало чувство вины. Он давал Мари возможность уклониться от этой миссии, но она отказалась.
«Долг, долг, долг…»
Почти все его стихи воспевали долг. Долг перед своими солдатами. Долг перед Англией. И именно долг отправил его в армию, чтобы он защищал свою страну от Наполеона. Долг крепко держал его каждый раз, когда он стрелял из ружья. И тот же долг водил его пером, когда он писал очередное письмо, адресованное родителям убитого солдата.
Но сейчас, рядом с Мари, спящей в его объятиях, слово «долг» казалось совершенно пустым, лишенным смысла.
Более того, чем лучше он узнавал Мари, чем больше времени с ней проводил, тем меньше ему хотелось, чтобы она участвовала в этой миссии. Впрочем, ему этого не хотелось с самого начала.
Один человек уже погиб из-за этой его миссии. И всякое могло случиться, когда они доберутся до Вурта. Верность долгу по-прежнему оставалась при нем, но было ли ее достаточно, чтобы гарантировать безопасность Мари?