Ей не хотелось открывать глаза. И хотелось оставаться в его объятиях как можно дольше. Но вскоре действительность вступила в свои права, и Мари в тревоге подумала: «Теперь он будет относиться к моей слабости с презрением». Но нет, она не могла признать его власть над ней!
Пытаясь показать свою независимость, Мари с усмешкой проговорила:
— Если вы, майор, старались убедить меня, что глупо поступать импульсивно, то вам это не удалось.
Она скорее почувствовала, чем услышала, как в груди Беннета что-то заклокотало — он то ли застонал, то ли рассмеялся.
Отпрянув от него, Мари нахмурилась. И тут вдруг увидела белый гладкий шрам, протянувшийся от плеча до живота майора. Еще больше отстранившись, она внимательно рассмотрела шрам. А потом заметила на ребрах еще один — звездообразный. А на животе, под водой, были видны с полдюжины небольших белых отметин. «О Боже, он весь покрыт шрамами», — подумала Мари. Протянув руку, она дотронулась пальцем до шрама на его груди и тут же вспомнила, что ни в одном из стихотворений Беннета не говорилось о его собственной боли, только о…
Боже милостивый, как он смог все это пережить?! Впрочем, ничего удивительного, такой уж он человек. К тому же он считал медали ничего не стоившими украшениями и носил на собственной коже доказательства своей храбрости.
— Как это произошло?
Мари провела пальцем по шраму на его груди.
Он отстранил ее руку.
— Мари, это война. Вот и все.
Не в силах сдержаться, она поцеловала шрам на его плече.
— Мне так жаль, Беннет…
Он промолчал. А потом вдруг отступил от нее, вздохнул и нырнул в воду. Через несколько секунд он вынырнул, подплыл к ступенькам, затем подошел к скамье, на которой лежали полотенца.
И тут Мари ахнула, увидев длинные глубокие шрамы на его спине. О Боже, его били кнутами! Она повидала многих бывших рабов и сразу узнала эти отметины. Они были получены не в битве — в том нельзя было ошибиться.
— Беннет, кто сделал это с вашей спиной?
— Французы.
— Но вы же офицер!..
— Который не дал им информацию. А они в ней очень нуждались.
— Но почему вы не…
— Я молчал, потому что не имел права говорить. — Он быстрыми энергичными движениями вытерся полотенцем и добавил: — Если бы мы были в Англии, вас, вероятно, повесили бы за ваше поведение этим вечером. — Он повернулся к ней, и она увидела, что его лицо исказилось от гнева. — Я должен был бы пойти к послу и сообщить ему о вашем предательстве.
Вода вдруг показалась Мари ужасно холодной, и она поежилась.
Беннет же повернулся к ней спиной и начал одеваться.
Мари вышла из бассейна, взяла другое полотенце и, как смогла, вытерлась. Вода стекала с ее волос на руки и на спину, а сердце громко стучало в груди. Несмотря на все свои заверения, что она все обдумала, она не предвидела такого результата…