– Да чего тут гадать? – Сиверцев пожал плечами. – Последнее время меня только об этом и расспрашивают.
– А кто еще расспрашивал? – поинтересовался Покатилов вкрадчиво.
– Сначала офицер из патруля, еще в баре, ночью. А сегодня сталкеры, Мухомор с Федой. Тоже чего-то вынюхивают. Да только я мало чего рассказать могу. Срубило меня там, в баре, совершенно не по-детски. Даже рассказывать неловко, ничегошеньки не помню.
– Не ты один… Многие жалуются. Память просто отшибает. Я об этом как раз и поговорить с тобой хотел. Ибо странное творится, странное и необъяснимое. Вот погляди сюда, к примеру.
Сиверцев поглядел на стену, на которой появилось спроецированное изображение. Бар «Ать-два», выпивающие Мухомор, Басмач, Жучара, Дунай и Феда; на заднем плане – Сиверцев с Полозом, стойка, бармен…
В следующий миг Сиверцева будто кувалдой по голове ударили. Вон же он, за стойкой сидит, тот, которого никак не получалось вспомнить! В плаще каком-то нелепом или в рясе с капюшоном – Сиверцев еще с монахом его сравнивал. Но как же башка опять разболелась, мама дорогая…
Сиверцев застонал и едва не сполз со стула на пол. Спасибо, кто-то поддержал. В виски будто раскаленные гвозди забили. Мир дрогнул, заволокся дымкой и поплыл, поплыл…
Очнулся Сиверцев в том же кабинете, только получше освещенном. В дальнем углу, ранее совершенно темном, оказывается, прятался диванчик, на котором Сиверцев в данный момент и лежал. Над ним склонился человек, в котором даже без белого халата безошибочно угадывался медик. Рядом, у изголовья, стоял еще один.
– Пришел в себя! – громко объявил склонившийся и заглянул Сиверцеву в глаз, чуть оттянув вниз веко. – Как себя чувствуете?
Сиверцев прислушался к себе. Голова все еще побаливала, особенно виски, но такой боли, как перед потерей сознания, уже не было.
– Жив вроде, – пробормотал Сиверцев без особой уверенности. – Я сяду?
– Попробуйте, – разрешил медик.
Сиверцев сел. Куртки на нем уже не было, а левый рукав рубашки был закатан по локоть. На коже виднелся след недавней инъекции.
– Что это было? – поинтересовался Сиверцев.
– Обморок, – охотно пояснил медик, присаживаясь рядом. – Глубокий обморок на почве мощного психоблока. Вы вспомнили то, что должны были начисто забыть, ну организм и разрядился таким вот образом. Не волнуйтесь, психоблок я как мог снял. Не будет больше обмороков, хотя головные боли не только возможны, но и вероятны. Будет ломить виски – пейте анальгетики, любые, к каким привыкли. Только без фанатизма. Мне сказали, вы биолог, это правда?
– Да, цитолог, – пробормотал Сиверцев, морщась.