Ратлидж понял, что терпение у него на исходе.
— Вы не знаете, что сталось с револьвером Тео?
— На ваш вопрос может ответить только Генри. А Генри, упокой господь его душу, уже давно на кладбище.
— Револьвер наверняка достался кому-то из его сыновей. Как символ дядиного мужества.
Ярко-голубые глаза Белфорса уставились в темные глаза Ратлиджа.
— По правде говоря, мне и в голову не приходило спросить у них. Понятия не имею!
Пришлось Ратлиджу удовольствоваться таким ответом. Но у него возникло странное чувство: Белфорс мог бы рассказать ему побольше, он утаивает всю правду и кормит незнакомца из Лондона полуправдой. Кого защищает старик?
Ему ответил Хэмиш: «Единственного оставшегося в живых Элкотта. Пола!»
Но Ратлидж пытался нащупать что-то еще, то, что казалось неясным и неполным. Поэтому спросил:
— Кстати, вы не предлагали Генри купить у него револьвер, когда он приносил его показывать?
В голубых глазах мелькнула искра.
— Генри не собирался продавать его. Да и зачем? Ведь револьвер принадлежал Тео.
— Тогда кто предлагал вам его?
Но тут открылась дверь, и в лавку вошел покупатель. Белфорс отвернулся, и вопрос повис в воздухе, словно привидение, которое не желает уходить.
Вернувшись в участок, Ратлидж сказал Грили:
— Прежде чем идти к Полу Элкотту, я хочу еще раз съездить на ферму и как следует там поискать. Кроме того, я должен передать сообщение в Лондон, сержанту Гибсону. Вы мне поможете?
— Пошлю в Кесвик констебля Уорда.
— Пусть берет мой автомобиль — обернется быстрее. Только попросите его непременно дождаться ответа. — Ратлидж без спросу сел за стол Грили и начал писать.
Он чувствовал, как Хэмиш стоит у него за спиной и вглядывается через плечо в список, который он составлял для сержанта Гибсона.
Когда Ратлидж вернулся в гостиницу, там было тихо. Он пошел на кухню, налил себе стакан воды и сел за стол, откуда было видно гору. Снег искрился и блестел в солнечных лучах. Днем стало видно, какая гора неровная. При свете крутые склоны казались не такими гнетущими. Камни как будто устали бороться со снежным покрывалом.
Он подумал: странно, много лет он приезжал сюда летом и бродил по горам, но местных жителей почти не знал. Да и не понимал, раз уж на то пошло. Целыми днями пропадал в горах, если погода позволяла, а вечерами они с отцом или с друзьями грелись у камина, вспоминали свои дневные походы, сравнивали виды, делились трудностями, с которыми встретились на горных тропах, строили планы на следующий день. Он особенно любил бродить по диким и красивым окрестностям озера Уэстуотер; он даже сейчас помнил пройденные тропы. Но не мог припомнить фамилий местных жителей, у которых тогда останавливался.