— Нет. — Она развернула кресло и, объехав стол, остановилась в углу, где на нее не падал свет. Из темноты она ответила: — Иногда… мне что-то мерещится.
— Объясните, что вы имеете в виду. У вас разыгралось воображение? Вы видите вещие сны?
— Не знаю. — Ратлиджу показалось, что она плачет. — Какое-то проклятие! Сама толком не знаю, что со мной. Иногда меня подводит зрение. А может, что-то с головой… Не знаю, — повторила она. — А как бы хотелось знать наверняка! Но все было таким… настоящим! А я ничего не могла поделать, сидела и смотрела.
Ратлиджу показалось, что он ее понял. Скорее всего, ей снится, что она снова ходит. Может быть, именно в таком виде он застал ее в свою первую ночь в гостинице. Беспокойный разум выгнал ее из постели и дал какое-то задание, а он, войдя на кухню, нечаянно разбудил ее.
— На вашем месте я бы не беспокоился, — примирительно сказал он. — Сейчас вам ничто не угрожает, и на улице никого не было, только тени от бегущих облаков. Хотите чаю? Вам нужно согреться, и тогда вы снова спокойно заснете.
— Вы мне не верите. — Она подавленно вздохнула.
— Милая моя девочка, я вам верю. На фронте некоторые солдаты уверяли, будто видели, как к нам по ничейной земле приближается целая армия. Они прищуривались, чтобы получше оценить расстояние, и поднимали тревогу, а там ничего не было. Все дело в напряжении. Человек знает, что враг вот-вот пойдет в наступление, и его нервы напряжены до предела. Невольно хочется как можно скорее сойтись с врагом лицом к лицу.
— У меня нет врагов, которые вот-вот пойдут в наступление.
— Враги есть у всех, — возразил Ратлидж. — Иногда наш враг — просто боязнь самого себя.
Некоторое время она молчала, а потом спросила:
— А у вас какой враг?
Он чуть не признался ей во всем — на кухне было темно, и они не видели лиц друг друга. И все же он пока боялся облекать свои страхи в слова. Ведь ему придется жить с ними и завтра, при свете дня.
— Война, — сказал он. — И воспоминания о многих погибших.
— Да, понимаю.
Он услышал, как она развернулась и поехала к двери, ведущей в коридор.
— Мистер Ратлидж, если вам не трудно, заприте, пожалуйста, наружную дверь.
— Хорошо. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — долетел до него тихий голос.
Он долго стоял на кухне, чувствуя себя одиноким и ужасающе опустошенным.
На следующее утро, не дожидаясь, пока кто-нибудь выйдет во двор, Ратлидж отправился искать следы. Но с рассветом заморосил дождь. Если кто-то и бродил у гостиницы ночью, все улики растаяли — в том числе и его собственные следы.
Здесь, на севере, во всех делах руководствуются прежде всего соображениями пользы.