А надобность такая была – они носились по лесу, как сумасшедшие, словно у них была одна-единственная цель: загнать меня в доску, петляя между деревьев и колючих кустарников. Причем и тропинки, и дорожки на протяжении всего маршрута упорно тянулись куда-то вверх.
Минут через двадцать я со взопревшей шеей, со сбитыми набок лаковыми туфлями и при спущенном галстуке стал ловить за куртки моих сотоварищей по обследованию лесных чащоб и, рисуя в воздухе руками контуры замка, стал спрашивать, как мог, где, мол, когда, мол, он откроется нашим взорам.
Меня, как ни странно, понимали и, весело перебирая ногами в гетрах и бутсах, показывали еще вверх и дальше, под полог мрачного леса.
Солнце было уже не таким ярким, и день как-то поблек.
Наконец мы подошли к почти отвесному подъему, на котором каким-то невероятным образом лепились деревья и редкие кустарники.
Мои попутчики притихли.
Но неунывающий экскурсовод, крикнув что-то ободряющее, попер вверх.
Выстроившись гуськом, враз посерьезневшие экскурсанты потопали за ним.
А я, уже привыкший лазить по чащобе, оптимистически окинул взглядом этот подъем и резво взял старт.
Да так, что, обогнав всех, поравнялся с экскурсоводом.
Он, приветствуя мой энтузиазм, взмахнул рукой, поднял большой палец и пропустил меня вперед.
Я, поощренный, рванул вверх.
Но, пройдя еще немного, вдруг обнаружил, что силы мои на исходе.
Меня вначале обошел дед-экскурсовод, а затем, по одному, и все остальные.
Проходя мимо меня, они, как я понимал, меня подбадривали, но мое большое драповое пальто – некогда моя гордость – здорово мешало при подъеме, то цепляясь за что-то, то путаясь в ногах.
Так я и продвигался вверх, спотыкаясь и падая, топча уже совсем не похожими не то чтобы на лаковую, но и вообще на обувь туфлями полы некогда великолепного пальто.
В какой-то момент мне уже окончательно расхотелось осматривать этот загадочный Рыцарский замок, и я уже подумывал отдать свое тело во власть земному притяжению и кубарем скатиться вниз.
Но, глянув вверх, я увидел, что лезть осталось не так уж высоко.
И еще я увидел улыбающиеся лица моих попутчиков, их протянутые мне на помощь руки и, тронутый этой заботой, со слезами благодарности на глазах, шепча «камрады, камрады», все-таки вполз на эту вершину.
Вполз – и рухнул на какой-то валун, выступающий из земли на несколько дюймов, весь заросший блеклой травой.
Рядом из земли торчали волдырями еще два таких же.
Я сидел на камушке и приходил в себя.
Вся группа стояла чуть в стороне, а экскурсовод что-то энергично им втолковывал, то и дело показывая на меня.