Я былъ счастливъ, такъ счастливъ, что проводилъ все вредя въ созерцаніи собственнаго благополучія и — краснѣйте за мой эгоизмъ! — вспоминалъ о Долли Иклѣ, какъ о человѣкѣ, котораго я зналъ когда-то, но не видѣлъ уже цѣлый годъ. У меня составилось самолюбивое убѣжденіе, внушенное, быть можетъ, медицинскими занятіями, что моего общества и моихъ услугъ не ищутъ только потому, что не встрѣчается никакихъ неблагопріятныхъ обстоятельствъ; не слыша ничего отъ Долли, я заключилъ, что онъ примирился со своей Анастасіей и благополучно поживаетъ.
Быть можетъ, онъ, маленькій бѣднякъ, и удивлялся въ это время, отчего я его оставилъ. Бѣдный Долли! Я держался вдали отъ Твикенгема не потому, чтобъ избѣгалъ его; но, говоря по совѣсти, пріемъ, какой красавица дѣлала друзьямъ своего мужа, былъ таковъ, что я не могъ его выносить.
Еслибъ Долли былъ одаренъ достаточнымъ мужествомъ, чтобъ защищать своихъ друзей или даже дѣлаться посредникомъ между наглостью жены и застѣнчивостью своихъ посѣтителей, то онъ пріобрѣлъ бы себѣ наше расположеніе и состраданіе; но этотъ нервный осленокъ считалъ за лучшее, не рискуя вступать въ единоборство съ Анастасіей, принимать ея сторону въ чудовищномъ неприличіи; послѣдствія, конечно, оказывались сколько унизительными, столько же и жалостными для тѣхъ несчастныхъ, которые имѣли честь быть его знакомыми.
Послѣдній разъ, когда я посѣтилъ его, задолго до большаго взрыва между супругами, она буквально выпроводила меня изъ дому. Послѣ отличной прогулки по берегамъ Темзы, я былъ такъ голоденъ, что хлѣбъ и сыръ сдѣлались для моего слуха музыкальными терминами; въ прекрасномъ настроеніи и чрезвычайно веселый, посѣтилъ я виллу, рѣшившись остаться тамъ обѣдать, если будетъ сдѣланъ хотя самый жалкій намекъ на то, что мое общество можетъ доставить удовольствіе; но лишь только я поставилъ ногу на порогъ дома, не успѣвъ еще на на одинъ футъ ступить на вещевую клеенку, покрывавшую полъ, какъ красавица нахмурила брови и выразила надежду, что я пришелъ не съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобъ остаться обѣдать.
Я смотрѣлъ на Долли, чрезвычайно пораженный такимъ непривѣтливымъ пріемомъ и слишкомъ оробѣвшій, чтобъ думать о рѣзкомъ отвѣтѣ; но этотъ крошечный трусъ, вмѣсто того, чтобъ защитить пріятеля, принялъ сторону ехидной супруги.
— Я думаю, что въ самомъ дѣлѣ вамъ лучше уйти, Джекъ, она сегодня не совсѣмъ хорошо себя чувствуетъ, шепнулъ онъ мнѣ.
Я повернулся на каблукахъ и не произнесъ ни одного слова, до тѣхъ поръ, пока не вышелъ на улицу; тамъ, передъ ихъ садомъ, разорвавъ на куски цвѣтовъ лиліи, я въ самыхъ рѣзкихъ выраженіяхъ, которыхъ не считаю нужнымъ повторять, далъ слово, что никогда болѣе не переступлю порогъ этой отвратительной виллы. Я сдержалъ свое обѣщаніе до дня знаменитой вечерники.