Быть можетъ, мистеръ Икль разсчитывалъ на такой результатъ, а можетъ и то, что самый фактъ чистки пистолетовъ имѣлъ не болѣе значенія, чѣмъ оттачиваніе бритвы. Икль всегда увѣрялъ меня, что въ то утро ему нечего было дѣлать, и вспомнивъ, что давно уже не смотрѣлъ своихъ пистолетовъ, онъ принесъ ихъ въ спальни, чтобы почистить для развлеченій отъ тоски.
Но люди, заподозрѣвшіе въ томъ, что держатъ около себя заряженное огнестрѣльное оружіе, столь же опасны, какъ и тѣ, у кого револьверы привѣшены въ поясу. По ночамъ мистриссъ Икль не могла спать. Она каждую минуту ожидала, что холодный конецъ пистолетнаго дула прикоснется къ ея виску. Сначала она хотѣла не запирать своей двери, чтобы, въ случаѣ необходимости, можно было кликнуть Боба, но ей пришло на умъ, что еслибы убійца и появился, то сначала непремѣнно долженъ сломать замокъ.
Что же касается до Боба, то онъ не ложился въ постель, пока не приставлялъ къ своей двери комода, въ видѣ защиты; кромѣ того, онъ каждую ночь клалъ себѣ подъ подушку ножъ.
Наконецъ, тревога сдѣлалась до того невыносимою, что мистриссъ Икль рѣшилась обезпечить себѣ постороннюю помощь: она пригласила надежнаго человѣка, родомъ изъ Йоркшейра; человѣкъ этотъ, одаренный большою физическою силою, служилъ прежде въ пріютѣ для лунатиковъ, а довершилъ свое воспитаніе въ исправительномъ домѣ. По уполномочію мистриссъ Икль и по распоряженію Боба, онъ долженъ былъ всегда имѣть на глазахъ бѣшенаго Долли, и при первомъ удобномъ случаѣ завладѣть его особою, а слѣдовательно и пистолетами. Его предупредили, что джентльменъ тронулся разсудкомъ и проч., и хотя не опасенъ, но требуетъ присмотра. Когда Долли въ первый разъ увидѣлъ этого человѣка, шедшаго съ лестницы по его слѣдамъ, онъ, очень естественно, принялъ его за вора и спросилъ:
— Кто вы? Зачѣмъ пришли?
— Не безпокойтесь, я васъ не обижу, только будьте смирны, возразилъ незнакомецъ ласковымъ тономъ, подходя все ближе и ближе. — Все дѣлается для вашего добра.
— Если вы сейчасъ же не оставите этотъ домъ, то я пошлю за полисменомъ, погрозилъ Долли, сжимая кулаки и приготовляясь къ борьбѣ.
Йоркшейрець, имѣвшій смутныя понятія о необходимости ласковаго обхожденіи съ лунатиками, обратился къ Даии съ такимъ увѣщаніемъ, съ какимъ обращаются къ собакѣ, которая кусается.
— Тише, тише! не волнуйтесь, мой добрый джентльменъ! Я здѣсь, вы знаете! Будьте спокойны! Скоро вы поправитесь, а когда поправитесь, тогда опять все вамъ будетъ позволено.
— Что это значить, грубіянъ? заревѣлъ Долли, въ свою очередь приблжаясь къ незнакомцу и схватывая его за воротъ.