– Да ты просто экстремист, похлеще скопцов! И какая сила выражения! «Распятые ноги»! Пожалуй, даже слишком. Не всегда половая любовь такая безобразная. Иногда она… очень и очень! Возьми того же Кузмина: «Я ж целую сладко Лизу…» Ах, как это замечательно!
Он выпил коньяка и закусил ломтиком лимона. Некоторое время неподвижно смотрел в пустоту.
– Слушай свое первое задание. Завтра ты отправишься в один старинный, но, по правде сказать, ужасно скверный русский городишко. Это примерно в трехстах километрах от Москвы.
– Малютов?
Вирский бросил на него сердитый взгляд:
– Палисадов тебе рассказал? Стало быть, ты отправишься в Малютов и найдешь господина по имени Михаил Ивантер. Редактор местной газетки. Отыскать его нетрудно, в Малютове его каждая собака знает. Передашь ему, что я очень недоволен его работой!
– Не проще вам это сделать по телефону? – удивился Джон.
Вирский поморщился.
– Заруби себе на носу: в нашем деле нет ничего простого. Ты не представляешь, насколько это сложное дело! Во всем мире есть один человек, который постиг его сложность, и этот человек – я! Здесь каждый узелок, каждая ниточка одинаково необходимы, поскольку без них пропадет красота узора. Или лучше сравнить это с архитектурной постройкой. Вынь один кирпич, и строение рассыплется. И за всем этим должен следить я. Ты – избранный , Джон, а я – призванный …
– Как мне доехать до Малютова?
– А это твое дело, милый, – заворковал Вирский. – Добирайся как хочешь. На поезде, на автобусе, на воздушном шаре.
Через несколько минут Вирского не было в номере. Лишь беспорядок напоминал о нем. Да еще какой-то миндальный запах, оставшийся после ухода гостя.
– Послушайте, святой отец!
– Нет, это вы послушайте, Сидор Пафнутьевич! Во-первых, я просил не называть меня святым отцом. Какой я святой, помилуйте! Во-вторых, то, что вы сказали о церкви, это ложь и оскорбление верующих!
– А то, что вы говорите о еретиках, не оскорбление верующих? А эти ваши церковные картиночки с «жидами, идущими во ад», не оскорбляют чувства евреев? Это во-первых. Во-вторых, я тоже просил вас не называть меня Сидором Пафнутьичем!
– Но почему?!
– Потому что если бы у вас было немного такта, святой отец… или как вас там?
– Петр Иванович.
– Так вот, если бы вы были деликатным человеком, Петр Иванович, то догадались бы, что мне это неприятно!
– Ничего не понимаю… – Священник развел руками.
– Увы, отцов не выбирают. Но свое литературное имя я сделал себе сам. Все порядочные люди называют меня Сидом Дорофеевым.
– Ах, простите, бога ради! Все-таки никак в толк не возьму, чем вам не угодил ваш батюшка? Сидор – хорошее русское имя. А уж Пафнутий! Церковь знает четырех святых Пафнутиев, из коих двое русских. И еще замечательный был Пафнутий – соловецкий инок – один из авторов Четьих-Миней.