— Я думал, твой брат мне поможет. Не горюй, я, возможно, оставлю часть ствола, и он даст побеги, — сказал Мэтт Синтии, когда отключил пилу, снял очки, наушники и увидел, что она плачет. — Во всяком случае, с одной стороны.
И точно, половина дерева неожиданно покрылась листьями с опозданием на несколько недель, так что дуб действительно не полностью засох. Несколько классов начальной школы явились с экскурсией к старейшему дереву в штате. Ребятишки вырабатывали красивый почерк, практикуясь на письмах к мэру с протестами против уничтожения дуба. В прошлую пятницу весь третий класс водил хороводы вокруг дерева, пока Мэтт работал. Мальчики и девочки, взявшись за руки, хором распевали детскую считалку: «Раз, два, не делай из меня дрова! Три, четыре, пять, хочу цвести опять!»
Другой на его месте полностью бы убрал дерево, несмотря ни на какие мольбы, — разумеется, это было легче всего, — но Мэтт решил, что постарается спасти ту половину, которая еще не засохла. Он работал допоздна, работал по выходным. Жители города привыкли к жужжанию пилы, как привыкли к пчелам, гудевшим на их задних дворах и аллеях. Воздух был желт от опилок, когда Мэтт заметил чью-то знакомую походку. Он снял защитные очки, думая, что они искажают картину, но нет, так все и было: на углу улицы стояла Ребекка Спарроу, в джинсах и ботинках, с рюкзаком на плече.
— Нечего пялиться, — сказала она ему; он действительно пялился, хотя к этой минуте уже понял, что девушка на тротуаре — его родная племянница Стелла.
— Ты просто копия Ребекки. — Мэтт спустился по лестнице, прислоненной к дубу. — Видела ее портрет в читальном зале библиотеки? Была еще миниатюра, подаренная Ребекке автором, Сэмюелем Хатауэем, но она каким-то образом потерялась.
— Прости. В библиотеке я не была.
Ложь обожгла Стелле язык, поэтому она взяла мятный леденец из упаковки, протянутой Мэттом, хотя в эту секунду ненавидела дядю. Кем он теперь ей будет, если они с матерью сойдутся? Дядей? Отчимом? Вообще никем? Наверное, ей следовало бы сжечь эту его диссертацию, которая теперь болталась у нее в рюкзаке. Было бы ему поделом. Оба перевели взгляд на старое дерево. В воздухе носилась янтарная пыльца и пчелы.
— Глаза б мои не смотрели, — сказала Стелла. — Какое уродство.
— Твоя подруга Синтия каждый раз плачет, когда проезжает мимо.
— Она любит пустить слезу. Такая чувствительная, что покрывается сыпью, стоит ей только увидеть объявление о потерянной собаке. Всем известно, что Синтия чересчур добрая, себе во вред.
— Не то что ее брат?
Мэтт продолжал смотреть на дерево, но почувствовал, как его обжег злобный взгляд Стеллы. Все равно, он видел, что Джимми кружит вокруг нее, не отставая. Последний раз, когда Джимми попадал в беду, ему было предписано помочь с уборкой снега. Напарник из него оказался угрюмый и молчаливый. Наверное, даже хорошо, что Джимми сейчас не явился на работу; если Мэтт не ошибался, то единственные слова, которые мальчишка тогда произнес за три дня: «Ну что, все?»