Ничего не соображая, я занес полотно в маленькую контору, выгороженную внутри сарая. Приятная седовласая женщина смотрела по телевизору футбол, грея опухшие ноги на электрорадиаторе.
— Сколько?
Она бросила взгляд поверх очков.
— Вы художник?
— Да.
— Триста.
— Это дерьмо, — вмешалась Марлена.
— Это — наша история, милая!
— Я сожгу ее на хрен! — продолжала Марлена. — Только попробуй принести ее домой!
Женщина с любопытством покосилась на Марлену.
— Две сотни, — равнодушно сбавила она. — Подлинник маслом.
Ровно две сотни у меня и набралось. Я заполучил картину за $ 185 плюс налоги.
— Вы женаты?
— Нет.
— А похоже.
Она аккуратно выписала чек, а пока заворачивала мое приобретение в газеты, Марлена уже вышла и направилась в машине.
— Теперь купите ей что-нибудь хорошее, — посоветовала женщина.
— Непременно, — пообещал я и повез свою милую обратно в город Нью-Йорк, горы Таконик, река Соу-Милл — ровно шестьдесят минут ледяного молчания.
Оливье подписал фальшивый документ и замучался так, что даже умереть нет сил, сказал он мне. Ползком возвращался к жизни, бедняга, на прежнюю свою работу у Маккэйна.
— Там меня не любят, Хьюи, но для их клиентов я вроде шута привычного. Шут! — крикнул он бармену-ирландцу, и тот откликнулся:
— Ваша правда, сэр.
Оливье выпил коктейль и проглотил синюю капсулу.
— За честный труд! — провозгласил он.
Жуйвенс стоял у него за плечом, так что на этот раз он подносил большую мягкую ладонь ко рту УКРАДКОЙ. Лекарство еще нужно протолкнуть в горло.
— Поблагодарите вашу мать за кроликов, сэр! — сказал он. Давно уже перенял от меня эту АВСТРАЛИЙСКУЮ ШУТКУ.
И я тоже принял капсулу. Что теперь со мной будет?
За круглым маленьким столом Оливье принялся меня расспрашивать:
— Ты когда-нибудь видел ее отца, Хьюи? — Про отца Марлены спрашивал.
Я ответил, что никогда не бывал в Беналле.
— Водитель грузовика, на хрен, можешь себе это представить?
Водители грузовика у Жуйвенса возражений не вызвали. Он покатил прочь, словно под ногами у него надувной мяч, руки растопырил в стороны.
Я стал думать о водителях грузовиков. Представил себе, как все они встраиваются в один ряд вдоль шахты Мадингли.
— Так что теперь ты понимаешь, с чем я имею дело.
В каком смысле? Он смолк и печально развернул карту Нью-Йорка на маленьком столике. Надрезал ее ножом для сыра.
— Что не так с водителями грузовиком? — недоумевал я.
— Ей нравятся здоровые грубые парни, пропахшие пивом. Вот оно как. А если заполучит хулигана, от которого еще и льняным маслом несет, тут уж и вовсе — сука в охоте. Понял ты меня?
Я одно понял: нефиг резать карту ножом для сыра, смотреть противно, как он ее курочит. Порвал пополам. Большие синие слова ВЕСТ-ВИЛЛИДЖ спланировали на пол.