Несколько раз в салон выходил командир экипажа – Алексей Иванович. Это был мужчина немного за пятьдесят лет. Среднего роста и комплекции, подтянутый, молодцеватый, с волевым лицом с глубокими мимическими складками, с короткой стрижкой чёрных с проседью волос, он сначала строго рассказал нам о правилах поведения во время полёта, запрете на употребление спиртных напитков.
Во время следующих посещений Алексей Иванович рассказал: «Я в войну был лётчиком – истребителем, летал на самолётах «И-16» – «ишачках». Дважды меня сбивали. Каждый раз удачно спрыгивал с парашютом. Один раз опустился на поле боя, и уже после приземления был ранен. Потом появились истребители типов «Ла» и «Як», летал уже на них, воевать с «Мессершмиттами» стало возможно. Хотя «потолок» у немцев всё равно был намного выше. Индивидуально не сбил ни одного вражеского самолёта. Были сбитые только в групповых боях, где стреляли все, и невозможно было выяснить, на чьём именно счету тот или другой сожжённый самолёт. Нам внушали на политзанятиях, что наши летательные аппараты самые хорошие, лучше немецких. Наверное, так и надо было в то время. При этом умалчивали, что пули вражеских самолётов прошивали фанерные фюзеляжи наших насквозь! Только попадание в мотор было опасно для нас, если, конечно, крылья и хвост не отвалятся от пули или снаряда. И то сказать, ведь большинство наших самолётов собирали на бывших мебельных фабриках. Так наши ребята на этих фанерках ещё умудрялись и таранить металлические фюзеляжи воздушных «танков» противника! В начале войны, только английские и американские истребители, выпущенные с авиационных заводов союзников, могли почти на равных соревноваться с «Мессершмиттами 109» по скорости полёта, высоте подъёма и вооружению, да и те – уступали им. Штурмовики и бомбардировщики типов «Юнкерс» и «Фокке-Вульф» тоже превосходили – советские почти до середины войны. Кто побывал под бомбёжкой «пикирующей каруселью» «Юнкерсов – 87» – «лаптёжников» (наши солдаты их так называли из-за неубирающихся шасси), не мог забыть до конца дней! Нам приходилось брать их и числом, и умением. А уж погорело моих дружков за войну, ой-ё-ёй сколько. Особенно быстро сбивали новичков из пополнения. Неделя серьёзных боёв, и нет пополнения! Если оставались двое – трое лётчиков из десяти, то хорошо».
Мы слушали его с неподдельным интересом, задавали кучу вопросов – ещё бы, это был живой правдивый, без прикрас рассказ участника войны, сильно отличавшийся от прилизанной официальной версии истории войны, которую нам преподносили и в школе, и в университете. Причём, реальное сравнение наших самолётов с – вражескими полнее показывало трудность победы в той войне, возвышало её значимость, добавляло бессмертной славы нашим ветеранам. Непонятно, для чего советской пропаганде нужно было преуменьшать наши потери, скрывать, что многие виды нашей техники значительно уступали немецкой? Ведь всё это просто кричит о великом героизме советского солдата, о недосягаемой высоте его немеркнущей славы!