I. Миссионерство Комнинов
Двенадцатое столетие стало периодом последнего расцвета централизованной Византийской империи. Внешнеполитическая ситуация складывалась более или менее благоприятно вплоть до 1176 г. В отношении к варварам XII в. отличается невероятным ростом империалистической риторики и сравнительным ослаблением христианизаторского пафоса.
В 1124 г. император Иоанн Комнин напал на турок–сельджуков в Малой Азии и, как рассказывает Иоанн Киннам, «обратив многих из них в благочестивую веру (επί την ευσεβή μεταφέρων δόξαν), увеличил тем самым (έντεϋθεν) численность ромейского войска. Ведь они, не занимавшиеся земледелием, пили молоко и ели мясо, подобно скифам, и всегда в разных местах прямо в поле разбивали шатры, становясь от этого легкой добычей для тех, кто хотел напасть на них»[804]. Этот небольшой пассаж весьма красноречив: во–первых, христианизация воспринимается как закономерное следствие военной победы. Во–вторых, она ведет к включению варваров в византийскую армию. И лишь на третьем месте говорится, что христианизация приведет к смене образа жизни: варвары перейдут от кочевания к оседлости, а это сделает их собственную жизнь более безопасной. То есть, Киннам подразумевает, что крещение варваров выгодно Византии, однако в практическом плане не бесполезно и для самих варваров. Но вот о спасении душ, пресмыкавшихся во мраке язычества, — у него ни слова!
Итак, некоторые усилия по христианизации продолжались и в XII в.[805], но основной акцент переносится с обращения варваров на их подчинение. Быть может, такое впечатление складывается из‑за того, что данный период особенно богат панегирической литературой, в которой льстивые восхваления истинных или мнимых побед императоров заслоняли их же миссионерские свершения, но и это, впрочем, весьма характерно. Уже в конце XI в. Феофилакт Охридский в своем панегирике Алексею Комнину заявлял: «Царская божественность побеждает звероподобную природу [варваров]!»