. Заметим, что Феофилакт нисколько не стремится приписать инициативу крещения Болгарии грекам — воздавая должное катехизаторским усилиям Климента и явно гордясь собственными успехами на ниве просвещения болгар, архиепископ явно не считает доблестью миссионерский жар; инициатива самих варваров казалась ему предпочтительнее.
В личности Феофилакта Охридского соединились все особенности византийского подхода к варварскому христианству: с одной стороны, этот греческий эрудит и сноб чувствует себя истинным просветителем, но с другой — ведет себя как настоящий византиец, т. е. не учит языка паствы, не проникается ее культурой; он гордится расширением христианского домена на варварские области, но не видит достоинства в миссии. Современному «национально» ориентированному сознанию трудно принять подобную дихотомию, однако в рамках православного универсализма она не так уж и парадоксальна. Ведь ромеи не только включали в своей пантеон славянских святых Ивана Рыльского, Стефана Неманю, Антония Печерского, Феодосия Тырновского, Бориса и Глеба[794], но и сами написали по–гречески жития многих варваров. Правда, сохранилось их не очень много: лишь Жития Наума Охридского и Ромила Видинского.
Итак, с точки зрения византийцев, варвары вполне могли быть святыми — но все же греческое православие было выше варварского[795]. Мало того, болгары все еще продолжали восприниматься как не до конца христиане. В так называемом «Дюканжевом списке» глав болгарской церкви про четырнадцатого архиепископа Болгарии, преемника Феофилакта, Льва Мунга, сказано так: «Лев Мунг, будучи [по происхождению] из иудеев, от предков удостоился дара быть учителем язычников (διδάσκαλος τών έθνών)»[796]. Здесь Лев сравнивается с апостолом Павлом: оба были иудеями и приняли христианство[797] — но вот третий элемент их уподобления не может не удивлять: ведь Павел наставлял подлинных язычников.
VI
Болгары, конечно, чувствовали это отношение к себе и своему христианству. До нас дошел очень интересный славянский документ — «Солунская легенда». Когда он возник, точно не известно: скорее всего, в эпоху византийского господства в Болгарии или же в период Второго Болгарского царства[798]. История обретения славянской азбуки пересказана в этом памфлете от имени св. Кирилла: Божий глас велит герою идти просвещать болгар, «Аз оскорбех велико, понеже не знах камо есть земля Бльгарска»[799]. Когда Кирилл добрался до Солуни, «явих се митрополитоу Иоану, и егда поведохь ему, он поруга се мне велико и рече: о старче безумии, Бльгаре соуть человекоадци и тебе хотеть извести. Изидох на трьгь и чоухь Бльгаре говорещи и оусграши се срдце мое вь мне, и бих яко вь аде и тме»