Ну что ж - я его предупредила.
Это было почти так же, как с Серафимом, только гораздо острее и сильнее. От такого слияния ощущения накатывали на меня волной, толкая в самый омут. Я ловила оргазм за оргазмом, драла ногтями кожу на спине Александра и глухо стонала ему в шею со срывающимся иногда рыком.
Но вдруг, я почувствовала что-то другое, то, что никак не вписывалось в момент - я почувствовала боль своей дочери, Валери, той, о которой даже не вспоминала все последнее сумасшедшее время. Она закричала в моем сознании так сильно, что это отдалось в голове болью, и я закричала в ответ, выпуская изо рта Александра. Он остановился, вытаскивая из меня клыки. Несомненно, Первородный тоже что-то почувствовал, и в его глазах я увидела гнев. Только вот причины его мне были не до конца понятны - толи от того, что нас прервали, толи от того, что он знал больше меня.
- Что происходит? - с испугом спросила я его, раздавая этот вопрос всем, включая дочь и Серафима.
- Она умирает, - произнес он, как приговор.
Я начала срываться на панику, ощущая, как глаза заволакивает пелена слез. Пусть мы редко с ней виделись, пусть я мало о ней вспоминала в последнее время, но я любила ее, и она попросту была - моей!
- Нет-нет-нет, только не это, я ведь даже с ней толком не успела повидаться. Да я видела ее всего пару раз после своего пробуждения! Пусти! - закричала я, пытаясь спихнуть с себя Александра.
- Ты никуда не пойдешь, - ответил он, удерживая меня на кровати. - Я сам разберусь...
И это последнее, что я услышала перед тем, как он толкнул меня во тьму, где меня окутали полная тишина и ощущение тревоги.
В носу стоял запах секса и волчицы, которая была под ним. Она стонала и скулила, двигая бедрами ему навстречу, быстро, резко и ненасытно, заставляя его срываться на рык. Кроме Маргариты, Ян не знал других подобных ей женщин, с кем можно быть собой. Даже с покойной и любимой женой ему приходилось себя контролировать. Алиса же позволяла все. Она заставляла себя покорять и пробуждала такую злость, которая граничила с вожделением. Она всегда возбуждала его до чертиков. И теперь, когда их отношения приняли интимный характер, он никак не мог ею насытиться. Слишком долго он сдерживался, чтобы продолжать себе в чем-то отказывать.
Единственное, что нарушало их животную идиллию, это трель мобильного телефона Алисы. Он надрывался едва ли не с самого начала, но Ян не позволил девушке отвлечься от него даже на секунду. Сначала она нервничала, отбивалась и рвалась к телефону, еще сильнее возбуждая его сопротивлением, а потом сдалась, вымещая на нем свою злость. Алиса кусалась и царапалась, она пыталась ему сделать больно, и в то же время так умопомрачительно двигала бедрами, что любая боль превращалась для него в наслаждение.