— И что вы предлагаете? — спросил Данглар.
— Начнем все сначала. Барон нас обманывает. Он кого-то покрывает, возможно, свою дочь.
— И дочь позволит отцу отдать себя на заклание?
Адамберг перевернул следующую страницу. Педант Данглар терпеть не мог, когда шеф брал в руки что-то из его вещей: комиссар излишней бережностью не отличался.
— Такое случается, — ответил Адамберг. — Аристократические традиции, предполагаемое снисхождение к слабому старику. Повторяю: слишком уж резкий поворот на сто восемьдесят градусов. Без полутонов, без светотени. Значит, есть тут какая-то закавыка.
Данглар так устал, что ему внезапно захотелось забрать свой рапорт и послать все к черту. А еще — вырвать у Адамберга газету, с которой тот так небрежно обращался. Прав комиссар или нет, из-за его неясных предчувствий придется проверять проклятые признания барона. Эти вечные предчувствия напоминали Данглару прозрачных бесформенных медуз, колышущихся на поверхности воды, и действовали угнетающе на строго рационалистический ум капитана. Он их, конечно, всегда проверял, ведь, вопреки всякой логике, они почти всегда подтверждались. Дар предвидения вел Адамберга от успеха к успеху и в конце концов привел его сюда, за этот стол, на это место, сделав тем, кем он теперь являлся — странным, грезящим наяву шефом уголовного розыска Тринадцатого округа. Сам Адамберг ни в какое предвидение не верил, говоря, что все дело в знании жизни и людей.
— А вы не могли сказать мне об этом раньше? — спросил Данглар. — Зачем я тратил время на печатание?
— Я сообразил сегодня ночью, — сказал Адамберг. — Когда размышлял о Рембрандте.
Он отбросил газету — на него внезапно, как выпустившая когти рысь, навалилась боль. Удар под дых, подавленность, пот на затылке… Сейчас пройдет, уже проходит.
— Но в таком случае, — продолжил Данглар, беря в руки рапорт, — нам придется остаться.
— Когда мы уедем, это дело будет вести Мордан, он прекрасно справится. Что у нас с Квебеком?
— Префект ждет нашего ответа завтра в два часа дня. — На лице Данглара читалась явная тревога.
— Прекрасно. В десять тридцать соберите тех, кто едет на стажировку, в Зале Капитула. — Помолчав, он добавил: — Данглар, вам не обязательно в этом участвовать.
— Вот как? Префект сам составил список участников. И я иду первым номером.
В этот момент Данглар совсем не был похож на одного из лучших сыщиков отдела. Страх и холод лишили его обычного достоинства. Некрасивый, «недообработанный природой» — по его собственным словам, — Данглар делал ставку на безупречную элегантность, чтобы компенсировать «никакое» лицо и бабьи плечи и придать английский шарм своей долговязой и отнюдь не атлетической фигуре.